— А где Гори-то?

— Она не любит фотографироваться, — объяснил папа. — Да ей и некогда. Она сейчас преподает и заканчивает диссертацию.

Мать Белы целые дни напролет, даже в субботу и воскресенье, проводила в свободной спальне, служившей ей кабинетом. Когда она там запирала дверь, Бела должна была вести себя так, словно мамы просто нет дома.

Но Белу такой порядок вещей не расстраивал. Она считала: уж лучше так, а раньше мама половину недели проводила в Бостоне. В течение трех лет она ездила туда в университет на учебу в магистратуре. Уезжала рано утром и возвращалась поздно вечером. Бела в это время уже спала.

Но сейчас, кроме вечеров, когда она вела семинары, мама почти не выходила из дома. Почти весь день она сидела в своей комнате. Только иногда из-за двери слышался какой-нибудь звук — покашливание, или скрип стула, или шум упавшей со стола книги.

Иногда мама спрашивала, не беспокоит ли Белу по ночам стук пишущей машинки, и Бела говорила: нет, не беспокоит, хотя слышала этот звук прекрасно. В ожидании отца Бела иногда просто лежала на постели и прислушивалась, не звякнет ли в прихожей дверной замок.

Именно с матерью Бела проводила большую часть времени на неделе, но у них не было ни одной фотографии, где их запечатлели бы вместе. Например, когда Бела смотрит днем телевизор или за кухонным столом занимается уроками, а ее мать в это время готовит ужин или пролистывает экзаменационные буклеты с шариковой ручкой в руке. Или, например, как они вместе идут в большую университетскую библиотеку сдать книги.

И не было ни одной фотографии из их поездок в Бостон во время каникул Белы. Они тогда ехали на автобусе, а потом еще на трамвае добирались до университетского городка в центре города, зажатого между Чарльз-Ривер и оживленной автомобильной трассой. Там Бела до изнеможения таскалась за матерью по учебным корпусам и ждала, пока та беседовала с профессорами, а потом, в награду, мама водила ее в «Куинси-Маркет».

— Да вот же она, — сказала Бела, когда бабушка взяла в руки следующую фотографию.

Там мать Белы случайно попала в кадр. Несколько лет назад Белу фотографировали в их старой квартире, где пол был устлан линолеумом. Бела в костюме Красной Шапочки, купленном дня праздника Хеллоуин, держала в руках блюдо с леденцами.

А на заднем плане как раз стояла ее мать, собиравшая со стола грязную посуду. В брюках и просторной кофте.

— Какая модница! — воскликнула Дипа, заглядывая через бабушкино плечо.

Бабушка протянула фотографии папе, тот сказал:

— Оставь их себе, мам. Я же для тебя их сделал.

Но бабушка отдала ему фотографии обратно, разжала пальцы, так что несколько фотографий упали на пол, и ответила:

— Я их уже посмотрела.

Последние несколько лет Бела постоянно слышала слово «диссертация», но понятия не имела, что оно означает. Однажды, уже в новом доме, мать сказала ей:

— Я пишу сочинение. Вроде тех, что ты пишешь в школе, но только гораздо длиннее. Когда-нибудь оно может стать книгой.

Это открытие разочаровало Белу. До сих пор она считала, что мать занимается какими-то таинственными экспериментами, похожими на дела отца на соленых лиманах. Он брал ее с собой туда несколько раз, и она там видела кругленьких крабов, смешно перекатывавшихся по грязи и норовивших спрятаться в свои норки. А мать, оказывается, сидела целыми днями взаперти над книгами только для того, чтобы написать еще одну.

Когда мама отсутствовала дома или принимала душ, Бела заходила к ней в комнату. Находила на столе очки и примеряла — от них сразу кружилась голова, и все становилось каким-то расплывчатым.

Везде стояли чашки с остатками чая или кофе на донышке. В корзинке под столом скомканные листы бумаги с помарками и исправлениями. Все книги были обернуты коричневой крафтовой бумагой, и на корешках мать написала их названия: «Природа сущности», «Затмение разума», «Феноменология осознания внутреннего времени».

С недавних пор мать начала говорить о своей диссертации, как о маленьком ребенке. Однажды за ужином она призналась отцу: боится, как бы страницы не унесло ветром в окно или не уничтожило пожаром, и еще боится оставлять свою рукопись без присмотра в доме.

Как-то в выходные на хозяйственной ярмарке Бела с отцом остановились посмотреть на товары. Среди разных предметов отец заметил коричневый металлический сейф и, проверив, хорошо ли работает замок, купил. Отец достал его из багажника машины, отнес в дом и постучался в дверь к матери, чтобы вручить этот подарок.

Мать сидела за пишущей машинкой, уткнувшись в нее чуть ли не носом. Отец внес сейф, дал матери ключик от него и сказал:

— Я подумал, тебе это пригодится.

Мать встала из-за стола, подобрала с пола разбросанные вещи.

— Куда тебе его поставить? — спросил отец.

И мать указала на пол в углу.

К удивлению Белы, мать совсем не разозлилась в тот день, что ее оторвали от работы. Наоборот, она в кои-то веки вылезла из своей комнаты, спросила, проголодались ли они, и приготовила им обед.

Каждый день Бела слышала, как мать открывала и закрывала сейф, подкладывала туда новые страницы рукописи. Однажды Беле даже приснился сон: их дом сгорел дотла, и только металлический сейф остался стоять на почерневшей траве.

Бегая вниз и вверх по лестнице дома в Толлиганге, Бела заметила по бокам перил небольшие металлические кольца — такие черные чугунные петельки. Дипа как раз ползала на коленках с мокрой тряпкой — мыла лестницу.

— А что это такое? — спросила Бела и показала пальцем на одно из колец.

— Это чтобы она никуда не выходила, когда меня нет.

— Кто?

— Твоя бабушка.

— И как же этим пользоваться?

— Я вешаю сюда цепочку.

— И зачем ты делаешь это?

— Ведь она может потеряться.

Как и бабушка, Бела не могла выйти из дома самостоятельно. Ей даже не разрешалось передвигаться свободно внутри дома — одной спуститься во двор или подняться на крышу.

Она не могла пойти поиграть с детьми на улице или взять себе на кухне что-нибудь поесть. Даже если хотела просто попить, воду нужно было попросить.

А вот в Род-Айленде после третьего класса мама отпускала Белу одну в студенческий городок. Ну, не совсем одну, а с Элис — ее ровесницей из их дома. Просто им велели не выходить за территорию университетского городка. Но университетский городок такой большой — целый огромный мир для Белы. Две маленькие девочки могли вполне там заблудиться.

Они играли, бегали, прятались, без конца шмыгали в библиотеку, где работала мама Элис.

Девочки заскакивали к ней, сидели в пустых библиотечных кабинках, жевали бутерброды, которыми угощала мама Элис. Пили воду из фонтанчика в здании и прятались среди книжных полок.