Было уже далеко за полночь, когда Лоренца осторожно спустилась по ступенькам. Вокруг царили полная тишина и непроглядный мрак. Приблизившись на цыпочках к двери, ведущей в подвал, она ощупью отворила ее и прислушалась. Из подземелья не доносилось ни звука, только пробивался слабый свет, едва освещавший начало винтовой лестницы. Босые ноги бесшумно ступали по холодному камню, и Лоренца не боялась, что шаги могут ее выдать. Когда она сошла на несколько ступенек вниз, до нее донесся громкий храп, и, совершенно успокоившись, она продолжала спускаться.

Сидя за столом, стоявшим посреди лаборатории, рядом с почти погасшей горелкой, Жозеф спал глубоким сном, уронив голову на сложенные руки. Торопливо приблизившись, Лоренца дрожащими руками обшарила его карманы и наконец нашла то, что искала: большой конверт, адресованный председателю Учредительного собрания в Париже. Невольно вскрикнув от радости, она сунула письмо за корсаж, одним духом взлетела по ступенькам наверх и, уже стоя на пороге, вдруг опомнилась. Вернувшись в кухню, она отыскала графин, в котором, как она помнила, к концу ужина оставалось на донышке немного вина. Но служанка, видимо, допила эти остатки, потому что теперь графин, пустой и чистый, стоял на положенном месте. И теперь, совершенно успокоенная, нимало не боясь, что ее могут услышать, Лоренца опустила капюшон на лицо, поплотнее завернулась в длинную теплую накидку и выскользнула из дома в ночь.

Очнувшись наутро от тяжелого сна, Калиостро не сразу сообразил, что произошло. Но, сунув руку и карман, он обнаружил, что письмо исчезло, и его пронзил невыносимый страх. В голове у него вспыхнула догадка, что, должно быть, кто-то ночью забрался к ним в дом, и он, перескакивая через ступеньки, бросился к жене, расспросить, не слышала ли она чего. Лоренца, подложив под голову грациозно изогнутую руку, спала так сладко, что у него духу не хватило ее разбудить. Ему даже в голову не пришло, что виновницей пропажи могла оказаться его жена…

Но тем не менее 27 декабря папские полицейские, явившись в дом на площади Фарнезе, арестовали Калиостро и, именем его святейшества папы Пия VI, препроводили в замок Святого ангела. Находившаяся там маркиза Вивальди едва успела убежать с письмом, принесенным от имени мужа, как Лоренца тоже была арестована. Но ее всего-навсего отправили в мирную обитель, чтобы она в монастырской тиши смогла вернуться на путь веры и добродетели, и на этом успокоились.

Она не испытывала ни страха, ни раскаяния, угрызения совести ее не терзали. Судебный процесс, предстоявший ее мужу, не может не послужить ему во спасение… Что до нее самой, то она наконец-то обретет здесь душевное спокойствие и безмятежность…

Калиостро поочередно взглянул на троих одетых в черное судей, затем перевел взгляд на бумагу, которую держал в руках главный из них.

– Это письмо? – пробормотал он. – Да, это письмо действительно продиктовано мной. Но как оно попало вам в руки? Умоляю вас, скажите мне, откуда оно у вас…

Он говорил медленно, запинаясь, отупевший от долгих месяцев заключения в подземном карцере без света и воздуха. Карцер был расположен ниже уровня Тибра, и во время паводка в нем стояла вода. Калиостро был сам на себя не похож. Никто и не узнал бы теперь в этом истощенном оборванном узнике с запавшими, лихорадочно горящими глазами ослепительного чародея с улицы Сен-Клод, знаменитого на всю Европу чудотворца. После всех выпавших на его долю испытаний он выглядел испуганным и жалким.

Губы главного судьи едва шевельнулись, но его тусклые глаза засверкали, отражая огоньки зажженных свечей.

– Нам передала его ваша жена. Ваша собственная жена, возмущенная вашей деятельностью и желающая спасти свою душу.

– Моя… жена? Жена?

Казалось, будто он силится понять… Он твердил это слово так, словно никак не мог разгадать его смысла. Потом внезапно расхохотался – смехом помешанного, с хриплыми раскатами, долгим, несмолкающим смехом, от которого кровь застыла в жилах солдат, карауливших у дверей… И когда судьи вынесли Калиостро смертный приговор, он все еще смеялся…

Странная история, идущая вразрез с обычаями святой инквизиции: вынесенный Калиостро смертный приговор был впоследствии заменен пожизненным заключением. Кто стоял за этим решением, так и осталось навсегда неизвестным. Во всяком случае, доподлинно известно, что вскоре после того заключенного приняла папская крепость в Сан-Лео, неподалеку от Витербо. Тюрьма напоминала орлиное гнездо, прилепившееся к зубцу скалы; это было страшное место, с грязными, полными паразитов карцерами, и крестьяне, испытывая безотчетный страх, обходили его стороной. Калиостро держали в одиночной камере, в таких тяжелых условиях, что вскоре его рассудок помутился. Во всяком случае, ходили такие слухи.

Темными ночами припозднившийся крестьянин, случайно оказавшийся у подножия горы, над которой возвышалась крепость, мог услышать неистовые крики, дикий смех, вой и рыдания, к которым вроде бы примешивалось имя женщины, но его было не разобрать. Тогда крестьянин надвигал поглубже шапку и, пугливо озираясь и крестясь, торопливо пробегал мимо. Вернувшись домой, он шепотом рассказывал жене, стараясь, чтобы не услышали дети:

– Я опять слышал, как воет помешанный колдун…

И жена в свою очередь спешила осенить себя крестным знамением.

– Святая Мадонна! И когда только он перестанет кричать?

Крики внезапно смолкли теплой и ясной летней ночью 23 августа 1795 года. Калиостро, маг, чародей Калиостро, уверявший, будто владеет секретом бессмертия и вечной молодости, был мертв.

Но, как ни странно, когда через некоторое время солдаты Бонапарта захотели увидеть могилу чародея, никто не смог им ее показать. В самом ли деле Калиостро умер в Сан-Лео или же та оккультная сила, которая спасла его от эшафота, вновь оказала ему покровительство?