– Но я точно слышал разговор!..

– И о чем говорили?

– Я не разобрал… говорили очень тихо и… очень быстро… Но, по-моему, говорили о нас!

– Ну а сколько было… говорунов, ты хотя бы разобрал?

– Двое…

– Значит, пока ты меня будил, они успели уйти… Хотя я проверил, вокруг все пусто на довольно большом расстоянии… Может тебе показалось… Знаешь, со сна.

– Слушай, учитель, эти твои… предположения очень даже обидны! – похоже опасения Поганца поутихли, и он быстро возвращался к своему обычному состоянию, – Что ж, по-твоему я уже сон от яви отличить не могу?!

– Ладно, не обижайся, – миролюбиво проговорил я, – Любому со сна может что-нибудь привидиться…

– Любому – может быть, но мне нет! – отрезал малыш, – Раз я говорю «за окном болтали» – значит за окном болтали!

– Ну, пусть болтали! – согласился я и с этим его утверждением, – Сейчас ведь не болтают?!

Поганец мгновенно насторожился и прислушался.

– Сейчас не болтают… – согласился он через пару секунд.

– Тогда давай посмотрим, как там наша принцесса и куда подевался Гварда…

Я снова выглянул в оконный проем. На улице стало гораздо светлее, воздух, освобождался от утренней влаги, становился прозрачным, и в нем появилось некое розоватое сияние, предвещавшее восход солнца. Серая громадина главного здания храма отчетливо проступила на голубом фоне чистого неба, и тут я заметил слева от темного провала главного входа ровную черную полосу, начинавшуюся на уровне середины дверного проема и тянувшуюся почти до самой обрешетки крыши.

«Копоть?.. – мелькнул в моей голове неожиданный вопрос, – Но что могло закоптить стену таким странным образом, и как мог этот след сохраниться со времен какого-то давнего пожара?!»

И тут перед моими глазами встало зрелище из моего сна – освещенные голубоватым сиянием окна храма, яркий огонь, пожирающий длинный кусок алого щелка, и золотые плевки, разлетающиеся в разные стороны!!

Видимо, на моем лице отразилось удивление, потому что Поганец немедленно подал голос:

– Что ты там увидел?! Там что-то не так?!

– Не знаю… – медленно проговорил я, – Надо, пожалуй, поближе посмотреть.

Я вскочил на ноги и направился к выходу из домика. Малыш Сю бросился было за мной, но я остановил его на ходу:

– Посмотри, как там Шан Те и поищи Гварду. Я сейчас вернусь!

Выйдя во двор, я огляделся. Лошади стояли там же, где мы их вчера и оставили, однако, синсина около них не было. Выход из нашего убежища располагался в задней стене, так что мне пришлось дважды повернуть за угол, чтобы выйти к центральной аллее храмового комплекса. И тут я увидел синсина. Он притаился у стены нашего домика в довольно густых зарослях похожих на жасмин кустов и внимательно рассматривал большое храмовое здание.

Однако, мое появление не стало для него неожиданностью, стоило мне появиться из-за угла, Гварда негромко протявкал:

– Если принцесса проснулась, нам пора отсюда уходить…

– Ты чуешь какую-то опасность? – спросил я, также не отрывая глаз от большого полуразрушенного здания.

– Ну… опасности, вроде бы, никакой нет… – неуверенно ответил синсин, – Но место… нехорошее… Темное… Непонятное…

– Вот мне и хотелось бы это темное место… как следует рассмотреть… – задумчиво проговорил я и сделал шаг из кустов в направлении аллеи.

– Может, не стоит… – поговорил позади меня синсин, и я услышал, как зашелестели кусты. Оглянувшись, я увидел, что Гварда тоже покинул свой наблюдательный пункт и стоит рядом со мной, нервно помахивая хвостом из стороны в сторону.

– Ты лучше оставайся здесь… – попросил я синсина, – И наблюдай за зданием. Если случится что-то… неожиданное, постарайся увести принцессу и Поганца…

– Зачем ты туда пойдешь?.. – попробовал отговорить меня Гварда, – Нет там ничего, кроме какой-нибудь мелкой нечисти!..

– Может, ты и прав, но мне почему-то хочется посмотреть, что там внутри…

И вдруг я неожиданно даже для самого себя спросил:

– Слушай, а ночью ты ничего не заметил?.. Музыку никакую не слышал, или может быть, огни какие видел?

Гварда поднял на меня умные глаза и после секундного молчания ответил:

– Нет, все было тихо… и темно. И кони вели себя смирно, значит и они ничего не почувствовали.

– Да?.. – задумчиво переспросил я разглядывая темную полосу на стене здания, – А вот я… почувствовал… Оставайся здесь, я постараюсь особенно не задерживаться!

И я решительно направился в сторону аллеи.

Пройдя между двух почерневших пеньков, я оказался на проезжей части и сразу понял, что когда-то она была тщательно замощена. Твердое покрытие и по сию пору отлично чувствовалось под чуть пружинящим слоем опавшей с сгнившей листвы. Я прошел несколько шагов по этой мягкой подстилке, а потом, сам не знаю зачем, ковырнул носком слежавшуюся труху. Она легко подалась, открывая коричневый тесаный и тщательно выглаженный камень. Еще несколько секунд поработав носком кроссовки, я очистил этот камень практически целиком – он представлял собой квадратную плиту со стороной в полметра, и посредине этой плиты был вырезан довольно крупный иероглиф. Простой иероглиф «человек», который имел крошечную совершенно непонятную добавку…

Я наклонился, пытаясь разобрать, что означает эта добавка, и вдруг иероглиф начал наливаться мертвенным синим светом, а привлекшая мое внимание добавка… зашевелилась! Через секунду короткая, переливающаяся синим черта, извиваясь, словно крошечная змейка, поползла через мерцающий резной знак. Она передвигалась по коричневой поверхности камня неуверенно, как будто прислушиваясь к некоему, направляющему ее голосу, или отыскивая какое-то определенное место, которое ей надлежало занять. Это передвижение продолжалось почти целую минуту, но, наконец, синяя змейка остановилась, несколько раз дернулась, принимая определенную форму и застыла.

«Человек, который должен прийти» прочитал я получившийся знак.

«Интересно, о ком бы это?.. – заинтересованно подумал я и тут же удивился, – Неужто обо мне!..»

Я еще раз внимательно вгляделся в мерцающий синим отсветом иероглиф – ошибки быть не могло, я понял его правильно. Еще несколько секунд я не сводил глаз с врезанного в камень мерцания, а потом выпрямился и посмотрел вперед.

Вокруг все совершенно изменилось! Я стоял посреди аллеи, обрамленной старыми липами. Передо мной высилось величественное трехэтажное здание храма под двухъярусной крышей, покрытой цветной черепицей: нижний ярус – желтой, а верхний – голубой. Совершенно чистый, как будто только что промытый темно-коричневый камень, покрывающий дорожку аллеи, каскадом из трех широких ступеней поднимался к террасе, обрамленной балюстрадой из белого мрамора. В стену здания, выложенную из темно-красного лакированного кирпича, были врезаны огромные широко раскрытые двустворчатые двери, покрытые алым лаком с нанесенными золотой краской иероглифами.