– Да я не о том. Просто вот я помнила вас, вы помнили меня. Ну и как можно ворваться в чей-то сон, зная, что этот человек, видя вас, будет вспоминать и, возможно, начнет в реальной жизни предпринимать некие действия, идя на сближение…

– А-а-а… Ты об этом! Ну да, приходилось порой выезжать подальше от деревни, чтобы запомнить лица и энергетику… Или ауру? Не суть. Ну, в общем, как-то идентифицировать внешне привлекательных и явно незнакомых нам людей. Потом мы врывались в их сны и… Устанавливали свои правила.

Вот забавно же, мне бы ревность почувствовать? Ан нет. Ощущаю, что завожусь. И не так, как обычно в последнее время, а как-то иначе, меня возбуждают мысли о том, что вытворяла сидящая напротив меня женщина и мой жених.

– Какие правила? – наклоняясь поближе к собеседнице, выдохнула я, сгорая от нетерпения услышать подробности.

– Либо Гриша смотрит, а я, так и быть, участвую в сцене, либо наоборот, иногда и все принимали участие, – обобщенно ответила та. – Иногда мы просто смотрели, объединяя запримеченных нами где-то партнеров. Порой устраивали сюрпризы, подтягивая в видения кого-то друг для друга, а не тех, кого выбрали сами, – с мечтательной улыбкой молвила она, но тут же спохватилась, глянула на меня и неожиданно вскинулась: – Только между собой мы никак не контактировали. И сейчас он только с тобой, – протараторила Ксения, видимо, осознав, что сболтнула лишнего. – С той поры, как он пришел к тебе во снах, я его больше не видела в наших общих видениях. И мне показывать перестал. Жадина.

– Да я-то что? Смотри на здоровье, – усмехаюсь, вспоминая ту пару снов, в которых Ксения принимала участие.

– Шутишь? – воззрилась та на меня.

– Не-а, – помотала головой я, и ведь не соврала: она меня не смущала вовсе.

– Ты это Гришке скажи, – вздохнула собеседница. – Этот собственник перекрыл к тебе все тропы-дорожки.

К этому моменту к нам подошел официант за расчетом, и мы, расплатившись, покинули ресторан, выйдя под зной уже едва ли не полуденного солнца.

– Куда пойдем? – взглянула на меня Ксения.

– Не знаю, – пожала плечами я. – Какой-нибудь парк тут есть? Чтобы тенек и нам никто не мешал разговаривать.

– Есть, как же не быть, – отозвалась женщина и, подхватив меня под локоток, повела куда-то в сторону от центральной площади. – Ну спрашивай, чувствую же, что не терпится что-то узнать, но стесняешься спросить.

– А… Расскажи, как это было? – выпалила я.

– Что именно, – не поняла Ксения.

– Ну… Когда вы впервые осознали необходимость в… Ну и начали питаться, в общем…

– А-а-а… – сверкнула белозубой улыбкой та. – Ревновать точно не будешь?

– Нет! – уверенно отозвалась я в ответ.

– Ну тогда слушай, – переходя на шепот, произнесла она.

А у меня в предчувствии интересной истории аж мурашки по телу пробежали, а может, виной тому было то, что собеседница слишком плотно прижалась?

– Тебе как, в общих чертах или? – уже входя в ворота парка, поинтересовалась Ксения.

– Конечно – или!

– О’кей, – легко согласилась та и воздела очи к небу, будто это помогало ей вспоминать.

Идет. Молчит. И по-прежнему в небо пялится. А я аж заопасалась – не споткнулась бы она так.

– Да, как сейчас помню – полнолуние, лето… – наконец-то нарушила молчание Ксения. – Нам по тринадцать было. Это произошло не ровно в день рождения. Гришаня-то на полгода меня старше, а симптомы как-то разом проявились у обоих. Хотя… Может, он маяться до меня начал, просто стеснялся признаться, а Кондрат не заметил неладное и не поговорил с ним, не объяснил, что это для нас нормальное состояние.

– В чем именно оно выражалось, это состояние? – уточнила я.

– Эм-м-м… Даже не знаю, как и объяснить… Это вот как знаешь: вроде хочешь в туалет, придешь, сядешь и не понимаешь – зачем пришел? Нет, желание не пропало, но как сделать то, ради чего ты тут, будто и забываешь. Или когда вроде есть хочешь, просто жуть, а оказавшись перед выбором блюд понимаешь, что от одного их вида подташнивает, но есть-то все равно хочешь. Вот примерно то же самое и испытываешь, но не что-то одно в частности, а как бы все одновременно. Сплошные потребности и хроническая их неудовлетворенность. Прям как в поговорке: «Чего-то хочу, чего не знаю, а чего знаю – не хочу…» – да как у ведьм в присказках к заговорам: «…ни есть, ни пить, ни спать не можешь…» И все бы ничего, если бы этими невинными и естественными потребностями все заканчивалось, но ведь именно тогда я впервые и секса захотела, да так, что на стены готова была лезть. И хоть и не понимала, что со мной, но сказать стеснялась, ведь в животе горело огнем, а именно там, внизу, все зудело, и хотелось касаться этого места и теребить его. Как в таком признаться тому, кто считается твоим отцом? Да хоть бы и не отцом, но он мужчина!

– Он сам заметил?

– Ага, – усмехнулась Ксения. – Трудно не заметить, если я в те дни руки вечно в карманах джинсов держала, так и норовя дотянуться до нижних губок и почесать их, как только представится возможность. Ты бы видела со стороны тот наш разговор! Кондрат мало того что решил поговорить, а думал упростить задачу и вызвал нас с Гришей к себе. Ох я и краснела… Да и Гришаня тоже в полу дырку, кажется, прожег взглядом тогда.

– Да уж, наверное, не стоило столь пикантный вопрос обсуждать в присутствии Гриши…

– Кондрат и не стал бы этого делать без необходимости. Но на тот момент мы с Гришкой являлись единственным спасением друг для друга. Ведь в сны вторгаться нам предстояло учиться, учиться и еще раз учиться. Поэтому отец, жутко смущаясь, и объяснял, как нам проникнуть в сны друг друга. Что там можно и нужно делать, а чего нельзя.

– Жесть… А дальше?

– Дальше… Несколько ночей у нас ничего не получалось. То есть мы никак не могли проникнуть в видения друг друга. А потом, наконец-то добившись этого, всю ночь просидели рядом, смущенно смотря в пол, – давясь от смеха, поведала Ксения.

– А потом?

– Еще около недели маялись, но так и не решались что-то сделать во сне. Кондрат заметил, что улучшений нет, и вновь нас вызвал на ковер. Он-то думал, что у нас проблемы с проникновением в сны друг друга. Ой, как же он ругался, узнав, что проблема в нашей скромности!

– Так, а что требовалось-то вам в этих снах?

– Ну пришла я к Гришке, например, он ласкает свое тело, удовлетворяя похоть, и я питаюсь исходящей от него энергией, ну и наоборот.

– Офигеть!

– Не то слово! Особенно если учесть тот факт, что наутро мы все прекрасно помнили и даже из-за своего факта присутствия в снах уже смущались смотреть друг на друга.

– И как же вы в итоге решились? Вы же сделали это?

Блин, понимаю, что это какой-то нездоровый интерес, но мне сейчас жутко хотелось подробностей, я будто мстила Григорию за прошлое, подсматривая пикантные моменты из его жизни.