бросит родных и друзей на произвол судьбы. И всё же это не мешало бояться.

В последний раз вдохнув воздух саванны, Саймон забрался на средний ряд фургона, который друзья оставили специально для него. Их осталось шестеро – Лео с Джемом сидели впереди, а Уинтер с Шарлоттой и Арианой устроились сзади. Дедушка завёл автомобиль, и Саймон растянулся на сиденье, пытаясь понять, откуда в груди взялась пустота.

– До Дар-эс-Салама далеко, – сказал Лео, выезжая на дорогу. – Поспите, пока есть возможность.

– Это ты ямы объезжаешь, так что всё в твоих руках, – сказала Уинтер, а Элоиза вскарабкалась на сиденье к Саймону и тут же влезла ему на грудь.

– У тебя шов разошёлся, – сказала она. Присев, Саймон оглядел рану на плече. Через футболку действительно проступала кровь.

– Ничего страшного, – сказал он. Но не успел лечь, как за окном мелькнуло массивное тело, прикрытое тканью.

Ния.

Его охватило холодной тоской. Он понимал, что никогда не забудет, как рыдал её сын, никогда не забудет вид залитой кровью саванны чуть севернее заповедника. Когда там вновь зазеленеет трава? Сколько понадобится дождей, чтобы окончательно смыть следы битвы?

– Ты в порядке? – спросила Ариана, заглядывая через спинку сиденья. Она не смотрела на раны, и Саймон понял: речь не про них.

– Где бы я ни появился, кто-нибудь обязательно умирает, – пробормотал он, укладываясь на сиденье. – Остров Звериного короля, Аништадт, Лазурный остров. А теперь и здесь тоже.

– Ты не виноват, – мягко сказала она. – Ты ведь хочешь помочь. И мы тоже.

– Ну да, – прошептал он. Разумом он понимал, что не заставлял Вадима нападать на саванну, но прекрасно помнил, что началось всё из-за него – ведь это он разбил Хищника. Если бы кристалл остался цел, то не наделил бы потомков королевской крови силами, и тогда Тембо с Заликой, Кай с Суюки, Экон с Эмилией стали бы львами, кенгуру и лисами, а не Наследниками. И всё у них было бы хорошо.

– Куда поедем дальше? – спросил Джем, глядя на грунтовую дорогу за окном. – Осталось всего два континента, да?

– Южная Америка и Азия, – подтвердил Саймон. – Когда поймаем сеть, проверю новые сообщения.

– Это будет не скоро, – предупредил Джем, и Уинтер раздражённо застонала. Но Саймон был только рад, ведь при мысли о сообщениях живот скручивало, а так у него появилась пара часов покоя.

Однако поспать не получилось – стоило ему закрыть глаза, как Лео громко выругался и остановился. Саймон озадаченно сел, снимая с себя Элоизу.

– Что… – начал он, но осёкся, заметив едущий навстречу автомобиль. Бежевый пикап с брезентовой крышей.

Пикап занесло, словно водитель не знал, как нужно им управлять, и на мгновение Саймон испугался, что он сейчас врежется в них, но нет; пикап остановился, подняв облако пыли, и с водительского сиденья вдруг выскочил Хьюго, сжимающий в руках шляпу.

– Они улетели! – крикнул он. – Наследники улетели!

Лео выскочил из фургона, оставив дверцу открытой. Саймон перелез через сиденье и тоже выбрался на улицу. Плечо и нога резко заныли, но он всё равно упрямо бросился к Хьюго.

– Что случилось? – спросил Лео, опередив Саймона на пару мгновений. – Ты ранен? На вас напал Вадим?

Хьюго замотал головой, глядя на них огромными глазами.

– Мы доехали до границы заповедника, но водитель просто… остановился и вышел. А потом все Наследники превратились в птиц и улетели. Ничего не понимаю…

Саймон нахмурился.

– Они тебя бросили? Катарина же хотела, чтобы ты вернулся?

– Тут вот в чём дело, – сказал Хьюго, прижимая к груди По, прячущегося под курткой. – Это были не Одичалые. Я думал, что это они, но потом позвонил Катарине. Оказывается, час назад на настоящих Одичалых кто-то напал и украл форму и пикап. Она пыталась до меня дозвониться, но я отключил спутниковую связь…

Его голос утонул в прокатившемся по саванне боевом кличе, от которого волосы встали дыбом. Саймон резко обернулся, и по спине пробежал ледяной ужас. Шум раздавался со стороны логова.

Вадим вернулся.

25

Сожаления львицы

Саймон ничего не сказал – даже не посмотрел на друзей. Но Ариана всё равно коснулась его локтя кончиками пальцев.

– Саймон, не надо… – начала она, словно прочитав мысли. Но схватить не успела: Саймон обернулся сапсаном и взмыл в воздух, не обращая внимания на боль в теле. За спиной раздались крики, но он не обернулся. Фахари понимала, на что идёт, но ведь и он понимал. Пусть он не мог вернуть тех, кто погиб во вчерашней битве, он мог хотя бы попробовать остановить Вадима, пока не появились новые жертвы.

Впереди показалось логово. Его вход окружал прайд Рехемы, скалясь на пытающихся прорваться внутрь бабуинов. Даже издалека Саймон узнал Джеури – вожака, который чуть с ним не подрался. От их криков Саймон напрягся – и, резко свернув, приземлился в траву, покрывающую холм.

Рядом с ним оказалось окно, и он с бешено колотящимся сердцем заглянул внутрь. У стены пустого зала стояла Фахари, уверенно сжимающая изогнутый клинок. Саймон не видел её противника, но догадывался, кто это мог быть. Или Вадим, или кто-то из его лейтенантов. Но когда он обошёл окно, то увидел напротив Хранительницы женщину с копьём в руках.

Рехема.

В отчаянии Саймон вновь взлетел и понёсся ко входу в пещеру, но пролетать мимо прайда было слишком опасно. Выругавшись, он заметался между окнами в крыше, безмолвно надеясь, что хоть где-то окажется щель или трещина. Их не было, и он даже подумал разбить стекло, но тогда Рехема бы точно услышала, а он не хотел попадаться ей на глаза.

Чёрный ход! Нужно было найти чёрный ход.

Вспомнив планировку логова, он облетел холм и всмотрелся в травянистый склон, пользуясь соколиной остротой зрения, и заметил загон сирот.

За корытом с водой возвышались булыжники, на которые облокачивался Экон, пока за ним присматривал Дай. Самый первый из них, тонкий и круглый, выделялся на фоне остальных.

Обернувшись львом, Саймон приземлился в грязь и оттолкнул камень в сторону. Он был тяжёлым, но легко откатился в сторону, и за ним действительно оказался зияющий темнотой проход.

Сердце забилось быстрее, и Саймон поспешно нырнул внутрь. Морду тут же защекотали жучки и паутина, но он подавил дрожь. Через окна он не заметил никого, кроме Фахари и Рехемы, но всё равно постарался не шуметь, открывая старую деревянную дверцу, ведущую в каморку. Но петли заскрипели, и он поморщился.

– …предательница, – тут же раздался со стороны зала резкий голос Рехемы. – Мой прайд, мои товарищи… столько животных погибло, а ради