часы. Они-то с Алмазовым почти не спали, всё занимались сексуально-акробатическими этюдами… И теперь организм требовал своё непроизвольно закрывающимися глазами и периодической зевотой.

Ёлка сидела на кровати и, трясясь, принюхивалась к стороне подушки, на которой спал Михаил. Когда Оксана вошла в комнату, посмотрела на хозяйку вытаращенными зелёными глазами, мяукнула и поковыляла по кровати, чтобы боднуть Оксанину ладонь.

— Прогресс, — улыбнулась Оксана, погладив Ёлку между ушек. — Ещё пару месяцев, и ты привыкнешь. Да, звучит невероятно, но я всё же надеюсь, что он меня не обманывал. И действительно вернётся.

Оксана легла в постель, но поначалу сон не шёл — перебивался терпким мужским запахом, которым пропахло всё бельё. Этот запах будоражил, заставляя вспоминать прошедшую ночь. Кто бы сказал Оксане неделю назад, что она будет лежать на животе с раздвинутыми ногами, а Михаил — вколачиваться в неё сзади, сжимая ягодицы и периодически потягивая за волосы, чтобы куснуть за шею, — не поверила бы. Подумала бы: что за дурацкая шутка? Однако вот не шутка.

Оксана улыбнулась, утыкаясь носом в подушку, пропахшую Михаилом. Мало того, что он бесцеремонно ворвался в её жизнь, выбив право приезжать сюда и ужинать, — ещё и в постели Алмазов вёл себя абсолютно так же бесцеремонно. Ему нравилось держать всё под контролем, чужую инициативу он не слишком любил. Даже когда Оксана была сверху, Михаил сам придерживал и усаживал её на себя, почти не позволяя двигаться. Оксане оставалось только наслаждаться происходящим. И удивительно, но с Колей подобные выкрутасы ей не понравились бы — а вот с Михаилом возбуждали донельзя…

Так Оксана и уснула: с лёгкой улыбкой удовлетворённой женщины на лице. А проснулась от звонка мобильного телефона.

Звонила мама, и Оксана моментально схватила трубку, сразу же проснувшись, будто её окатили ледяной водой:

— Да?!

— Операция прошла нормально, — мама устало вздохнула, даже не поздоровавшись. — Пока он в реанимации, но говорят, если всё будет хорошо, через неделю переведут в обычную палату.

— Ох… — У Оксаны будто гора с плеч свалилась. — А прогноз?..

— Пока благоприятный, Ксан. Вовремя заметили, быстро привезли. Может, и к лучшему, что он к нам приехал. Случилось бы это дома, когда один был, — не спасли бы. То, что Валера увидел нас с Ваней, конечно, подтолкнуло, послужило катализатором. Но не только в этом дело.

Оксана промолчала. Она не знала, что сказать, при этом понимая — маме легче думать, что инфаркт у отца случился не по её вине. Хотя абсурд — в чём она виновата? Родители восемь лет как в разводе, и в том, что мама наконец нашла себе мужчину, нет никакого предательства. Отец просто оказался не готов к подобным новостям.

— Ты сама как, мам? Неужели всю ночь в больнице просидела?

— Нет. После того как Валеру забрали наверх, поехала домой и легла спать. Сейчас вот здесь, разговаривала с хирургом, который твоему отцу операцию делал.

— Папа ещё без сознания?

— Да. Но скоро должен очнуться.

— Ты… пойдёшь к нему?

Несколько мгновений мама молчала, словно задумавшись, а затем медленно сказала:

— Не знаю я, Ксан. Не уверена, что ему будет от этого легче, ещё и сейчас. Может, лучше потом, когда его в обычную палату переведут. Да и не хочу я напрасную надежду давать. Он и так небось невесть что подумал из-за того, что я с ним в больницу поехала. Если вообще запомнил, конечно.

— Значит, не пойдёшь? — Несмотря ни на что, Оксане было жаль отца. Она понимала рассуждения мамы, но… жаль.

— Нет. Кстати, Ваня рассказал, что оставил тебя у подъезда с каким-то мужчиной. Это кто был? Не Коля?

Оксана едва не чертыхнулась. Надо было предупредить Ивана Дмитриевича, чтобы не говорил маме, но Оксана забыла. Да-а-а, теперь не избежать кучи вопросов, отвечать на которые она не могла — не представляла, что именно. Вот как ответить, кто это был? Ну не говорить же, что это был её шеф? Какой ещё шеф в три часа ночи первого января?!

— Да так, один знакомый, — выдавила Оксана с трудом и сразу сменила тему: — Когда вы с Иваном Дмитриевичем собираетесь в гости к его сыновьям?

— Третьего числа. Поедешь с нами?

— Поеду.

Положив трубку, Оксана какое-то время просто сидела и смотрела в никуда, вспоминая своё детство, жизнь с родителями, их совместное счастье. Такое… нежное, трепетное, словно хрустальное. Отец разбил его, а теперь пытается склеить обратно. Безуспешно.

Разве могла Оксана в то время подумать, что спустя несколько лет её мама будет налаживать жизнь с другим мужчиной, пока отец лежит в реанимации? Нет, конечно. Прежде мама наверняка не спала бы и не ела, стала бы мотаться в больницу, за руку держать и говорить ласковые слова. Где это всё? Куда сгинуло?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А ещё почему-то подумалось… Бедные дети Михаила. Какие бы у него ни были отношения с женой, дети-то не виноваты. Вот так жили-жили, думали, что у родителей всё хорошо, а потом бац — развод. И нет никакой семьи, а только отдельно — мама и папа. Вот как у неё сейчас.

И, несмотря на то что Михаил утверждал, будто Оксана никому не причинила боли и не сделала ничего плохого, ей внезапно стало неуютно. Словно в лютый мороз кто-то настежь распахнул окно и заставил её сесть на сквозняке…

Глава 60

Михаил

Всё первое января дети находились в предвкушении каникул и горных лыж, Таня дулась, а Алмазов старательно делал лицо, чтобы даже Юра ничего не понял — не хотел портить ребятам отдых. И от всего, что раньше было привычно и давно набило оскомину, теперь вдруг начало мутить. Словно появление Оксаны в жизни Алмазова заставило иначе взглянуть на привычное и понять: то, чем занимается Михаил, называется ложью. А ложь ничем нельзя оправдать, и она никогда не приводит ко благу.

Алмазов больше не верил, что их с Таней «игра в семью» сделает Машу счастливой и спокойной. Да и не мог он играть, понимал, что выдержит ещё не дольше пары недель. Жену не хотелось ни видеть, ни слышать, общаться с ней даже о ничего не значащих мелочах было невыносимо. Юра, кажется, замечал это, но помалкивал, по обыкновению не вмешиваясь в отношения родителей, а вот Маша…

Она по-прежнему пыталась помирить Михаила и Таню. По-детски, слишком прямолинейно, наивно и топорно, но пыталась. И каждый раз, когда Алмазов аккуратно гасил её попытки сблизить его с женой, дочка дулась и начинала переживать.

В результате никакие лыжи, чистый горный воздух, вкусная еда