— Тс-ы-ы, пацан, иначе первая маслина твоя, — прошептал сержант и обыскал своего пленника. Кроме карт и сигарет, у того в карманах ничего не было. Сержант взял его за широкие лацканы телогрейки и одним рывком поставил на ноги.

— Говорить будешь?

— Угу, буду.

Сержанту не понравилось, что поверженный противник не испытывает страх. Наглая усмешка блуждала на губах Серёги. Егорыч уже надел наручники на первого и уложил вниз головой на землю.

— Этот готов. Дай Бог, чтобы и остальных так же взяли.

Он спрятал пистолет и глянул на сержанта.

— Заканчивай сержант, пошли. Время. Время.

Серёга увидел, что сержант никак не может достать наручники. ДПНК уже сидел возле сетки спиной, метрах в десяти от линии баррикад, и не обращал внимания на сержанта.

— Смотри сержант, подмога к нам идёт, — крикнул Серёга и показал рукой на другую сторону аллеи.

— Где?

В одно мгновение, пока сержант отвлёкся в поисках несуществующего противника, Сёрега вытащил заточку, и мастерски выбрасывая правую руку вперёд, вонзил её прямо в сердце незадачливому сержанту. Тонкое лезвие прошло между пластинами бронежилета. Сержант покачнулся и рухнул прямо на Серёгу. Тот отбросил его в сторону, и что есть мочи заорал:

— Шухер, менты! Братва, менты!

После схватил огромный булыжник и бросил в окно барака. Треск разбитого стекла и крики, всполошили всю зону. Убежать ему не удалось, как только он поднялся с прутом на помост и хотел ринуться на Егорыча, тут же получил две пули: одну в грудь, вторую в шею. Стрелять Егорыч умел и после того, как горе-охранник упал на доски, побежал к закрытым дверям барака. На втором этаже уже были слышны выстрелы и грохот. Один человек выпал из окна и упал прямо на ящик с песком.

Егорыч перекрестился и хотел рвануть на себя тяжелую дверь, как она распахнулась и разъярённая толпа вывалила наружу. ДПНК отбросило назад, и он упал спиной на широкие кусты, царапая руки и лицо. Матерясь, на чём свет стоит, Егорыч два раза выстрелил в воздух. Грохот выстрелов не возымел должного действия, и трое крепких заключённых от души пинали Егорыча ногами. Хрустнули пальцы, и вывалился пистолет, который тут же отбросили в сторону. Автоматные выстрелы спасли жизнь незадачливому ДПНК. Он уже успел потерять пару зубов и кашлял кровью. Стреляли из окон второго этажа, и заключённые, как по команде, бросали на землю палки и железные прутья от кроватей. Наступила всеобщая тишина, нарушаемая стуком железа и нервным шёпотом людей.

— Всем спиной к стене, ноги на ширину плеч! Одно неверное движение и пристрелю, как бешеную собаку.

Это сверху кричал один из солдат, едва не вываливаясь на землю. Они первыми заскочили на второй этаж, и когда услышали звук выстрелов снаружи, поняли, что закончится всё кровавой мясорубкой. Один из шнырей бросил в них нож, но промахнулся. Тогда, не прикрываясь, один за другим, парни принялись расчищать оружием и кулаками дорогу в секцию к блатным, ломая челюсти и рёбра прикладами автоматов и кое-как шагая через тела. Первый солдат тут же прижался спиной к стене, успел увернуться от удара в голову стулом. Жила хотел выпрыгнуть в окно и не успел. Короткая автоматная очередь разворотила ему позвоночник, и он вывалился из окна уже мёртвым вниз.

Черепу прострелили обе ноги, и он стонал под нарами, умоляя не убивать. Группа, человек пятнадцать, засела за кроватями и шкафом, и выбросила белый флаг. Бунт был подавлен, на радость Стрельцову, и к тяжёлым последствиям для зачинщиков. Утром Черепа под усиленной охраной вывезли в больницу, остальных, наиболее активных, закрыли в изолятор. Жилу оттянули к забору и там бросили до тех пор, пока не приехали из города криминалисты и не подтвердили факт смерти. Так его и похоронили в общей могиле, с одной лишь табличкой. Дата рождения и смерти. Сержанта через три дня хоронили всей зоной, и Егорыч не смог сдержать слёз. Много хороших слов говорили о погибшем, только одинокой матери от такой утраты не становилось легче. Женщину прямо с похорон увезли на скорой в больницу. Сердце не выдержало.

Стрельцов был смещён с занимаемой должности, и остался без работы. Вместе с женой, открыл интернет магазин, и торговал всяким китайским барахлом: начиная с поддельных телефонов известных брендов, заканчивая заколками и детскими игрушками.

Майор шёл впереди и держал руки на затылке. Мы медленно спускались по лестнице, держа оружие в руках. Голова раскалывалась, и я, нащупав огромную шишку на затылке после удара вертухая чувствовал, что волосы пропитались кровью.

— Что дальше, Дёма? — спросил Михо, явно нервничая.

— Задача у нас простая, выйти к подземному лабиринту.

— С этим что делать?

— Видно будет, не отвлекайся. И помни, солдаты прошли войну, стрелять хорошо умеют.

Уже на первом этаже выстроилась целая команда в одну шеренгу и не имела ни малейшего желания открывать нам дорогу. Мы остановились, и я повернул майора лицом.

— Слушай, майор, лично мне твоя жизнь безразлична, улавливаешь? Если тебя не услышат солдаты, и не поймут, что лучше всего опустить оружие, я тут же разряжу в тебя всю обойму.

— Да-да, я понимаю.

— Опусти руки и скажи так, чтобы я не нервничал.

Первая шеренга солдат стояла на одном колене, готовыми к стрельбе. Я подтолкнул майора вперёд. Он, озираясь назад, истерически закричал:

— Бросить оружие, это приказ!

Голос у него дрожал, как, впрочем, и он сам. Слова прозвучали неубедительно, и никто и не подумал сложить оружие. Михо поднял автомат, и дал очередь в потолок. Тишину тюремного коридора вдребезги разбил грохот ППШ. Майор присел, и закрыл голову руками.

— Ну, кому не ясно? Все оружие на пол и разойтись, чтобы мы спокойно вышли наружу.

— Вам никуда не уйти, — закричал молодой лейтенант. — Уже прибыло подкрепление. Сдавайтесь!

Михо подмигнул и сделал два шага вперёд.

— Лейтенант, ты не слышал, что приказал майор? Пусть солдаты сложат стволы, иначе…

И он тут же поставил дуло автомата к голове майора.

— Считаю до пяти. Один, два, три, четыре…

После слова четыре лейтенант закричал:

— Отставить, мы вас пропустим!

Он понял, что шутить не стоит и грузин настроен решительно. Михо, сверкая тёмными глазами, поднял обмякшего, словно выжатый лимон, майора и мы осторожно двинули к поредевшему строю. Солдаты нехотя опускали автоматы и отходили в сторону.

— Вот это другое дело, лейтенант. Так и до полковника дослужишься. Выйди на улицу и убери людей.

— Не могу, они мне не подчиняются. Там есть офицеры, которые старше меня по званию.

У меня сложилось впечатление, что он даже улыбается и пытается острить.