— А тебе, блядь, трудно? Я тебя часто о чём-то прошу? Никогда. До этого дня.

Не ори, — рявкает отец таким тоном, каким, наверное, осаждает своих подчинённых, — знаю я эту птицу. У вас в городе всё уже давно прибрано к рукам. Хрен пробьёшься, если у вас интересы пересеклись не в твою пользу.

— А в области?

— Парочка мелких сошек куплена, — нехотя признаётся Бесов.

— Но не ты?

— Но не я. Доволен? А теперь выкладывай. Факты.

Я опускаюсь на диван, не отдавая себе отчёт в том, что на лице расплылась безумная, счастливая улыбка.

— Факты. Меня держали в подвале у батареи. Чтобы пыл остудить. А потом отправили погреться на песочек.

— Долго? Когда? Почему сразу со мной не связался? — тон Бесова сразу меняется, становится ледяным и таким острым, что мне становится немного не по себе.

— Я звоню тебе со второго номера. Выждал немного, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Совсем охуел, политикан, — цедит Бесов, — ничего, прижмём. Перекроем ему кислород.

— Надолго? В идеале хотелось бы, чтобы навсегда. Или на очень долгое время.

— А вот с этим уже чуть сложнее. Конечно, есть кое-что. И стукачок трётся там, вынюхивает, доносит куда надо. Но пока мало что удалось нарыть. Только чтобы пожурить и в угол поставить. Придётся попытаться выдернуть заразу с корнем. Но он потащит за собой не одного человека.

— Так это же хорошо? Большая звёздочка тебе за это светит?

— Большая, Рома. Но не так всё просто.

— Что нужно сделать? Если я буду тереться рядом и вынюхивать, это поможет?

— Только если найдётся что-то весомое.

— А если не найдётся? — мой голос поневоле выдаёт отчаяние. Ненавижу себя за эту слабость, но ничего не могу с собой поделать, — он же сука, как угорь, скользкий.

— Если не найдётся?.. — усмехается отец, — такого варианта для меня теперь просто не существует. Я обязательно накопаю что-нибудь весомое на этого мудака. Я подключу нужных людей, но потребуется время.

— Держи меня в курсе? Я позвоню, если удастся заметить что-нибудь интересное.

Пришлось скооперироваться с папашей. Разговор заканчивается так же резко, как начался. Мы не желаем друг другу всего хорошего или спокойной ночи. Для меня теперь не существует спокойных ночей. Это не сон и не отдых, а нескончаемая пытка без моей любимой Снежинки.

Глава 43. Снежана

Ночь. Не люблю передвигаться по дому Земянского ночью. Но сильно хочется пить. Я забыла поставить бутылку минеральной воды на тумбочку у кровати на ночь. А сейчас во рту сухо и дерёт горло. Знаю наизусть все повороты и углы этого дома, который очень скоро станет и моим. Во рту разливается кислая горечь. Назначенная дата свадьбы становится ближе с каждым днём.

Земянский вроде бы переключился на своих шлюх, оставив меня в покое. Сейчас его нет дома. Прекрасное будущее, с какой стороны ни посмотри. Интересно, именно таким мои родители видят семейное счастье и благополучную жизнь? Рядом с нелюбимым человеком, которого хочется удушить и при виде которого начинает тошнить ещё больше прежнего.

Я открываю холодильник, доставая бутылочку воды, и пью из горла, не утруждая себя поисками стакана. Даже свет не включила: глаза быстро привыкают к темноте. Погружённая в свои мысли, не сразу поняла, что в кухне я уже не одна. Почувствовала спиной взгляд и обернулась. Но было уже поздно. Михаил обхватил за талию одной рукой и прижался к губам. Вторая рука принялась шарить по моему телу, то цепляя за ягодицы, то щипая грудь.

В нос ударил запах тяжеловатого мужского парфюма и аромат приторных женских духов. На губах почувствовался привкус апельсиновой жвачки и отдалённый душок виски. Мерзкий коктейль и ощущение мужского тела, прижимающегося всё теснее, заставили содрогнуться от омерзения. Рвотный позыв подступил так резко, что меня скрутило. Вот-вот стошнит, если не глотнуть свежего воздуха. Кое-как оттолкнув Земянского, я склонилась над раковиной, включив холодную воду. Плеснула водой в лицо, пытаясь отдышаться. На талию легла тяжёлая рука, взобралась выше по позвоночнику и вновь опустилась ниже. Я обернулась.

— Не надо меня гладить, как домашнюю кошку или собаку. Отойди, пожалуйста. Мне плохо.

В темноте было не разобрать выражения лица Земянского. Я дотянулась до кнопки выключателя. Лампа осветила варочную поверхность и рабочую часть кухонного стола и немного разогнала темноту.

— Всё ещё не отпускает?

— Нет. Не отпускает.

Земянский притянул меня к себе за талию. Я упёрлась руками ему в грудь:

— Не лезь ко мне, пожалуйста. Токсикоз такой сильный, что меня сейчас стошнит прямо на тебя.

Я отступила к столу и плотнее закуталась в халат. Михаил скрестил руки на груди:

— Токсикоз не может длиться вечно, Снежана.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Сама как думаешь?

— Я об этом, вообще, не думаю, Михаил. И тебе не советую. Ничего не добьёшься. Лучше сходи к шлюхам, развейся, чтобы не думалось всякое. Судя по запаху, ты прямиком от них.

Михаил рассмеялся и вновь потянулся ко мне, но ограничился тем, что обхватил пальцами прядь волос, наматывая на него. Один оборот, второй, третий — прядь волос натянулась. Земянский потянул палец на себя.

— Я могу и не ходить по шлюхам. Буду хранить супружескую верность и приходить к тебе.

— Не стоит, — я освободила прядь и скрутила волосы на затылке, — ходи по шлюхам, вспомни про Марину… Заведи себе ещё кого-нибудь.

— Может быть, я хочу завести тебя, принцесса?

— Может, ты и купил меня как домашнего питомца, у мамочки с папочкой, но мы остановимся на стадии «красивое сопровождение для выхода в свет».

— Ты прекрасно поняла, что я имею в виду, Снежана.

— Михаил, оставь меня, пожалуйста, в покое. Если ты чего-то не понимаешь в моём сегодняшнем состоянии, спроси у врача. Он тебе объяснит.

— Обязательно спрошу. И повторюсь, токсикоз не будет длиться вечно. А я, между прочим, партнёр, внимательный к требованиям женщины.

— Хорошая самореклама, Михаил. Но с твоими делишками и теми бумагами, что ты мне подсовываешь на подпись, ты не тянешь на будущего внимательного супруга. Скорее напоминаешь того, кто пытается отстирать своё грязное бельё чужими руками.

Земянский потёр подбородок и встал рядом, опершись о стол.

— Это можно исправить. На тебя переписана часть складов, но не все ещё задействованы.

— Да что ты такое говоришь?.. А договор аренды, а продажа земельных участков?..

Михаил повернул голову в мою сторону, пожав плечами:

— Всё уже было подготовлено к тому моменту. Составлено заранее и выверено. Менять всё второпях — значит, подставить под удар всю проделанную работу. Тебя это беспокоит? Можно и поменять. Сейчас есть такая возможность.