– Зачем? – недоуменно посмотрела я на шефа.

Мне показалось, или он облегченно вздохнул. Так все же, на кого он злится? Непонятно.

– Я с ним проведу воспитательную беседу. Непременно.

Я представила себе, как Неждан вызывает на ковер Аполлона и начинает отчитывать, распекая и в хвост и в гриву. А тот стоит, не может сказать ни слова в свое оправдание. И заключительным аккордом является то, что генеральный ставит своего заместителя в угол. И не где-нибудь в закутке, а на виду у всей конторы. А все работники, проходя мимо, швыряют в него подгнившими помидорами и даже иногда тухлыми яйцами.

От представленной картинки на меня напал смех. И не просто так напал, а взял в плен и не желал отпускать.

– Я сказал что-то смешное?

На меня словно повеяло сухим арктическим холодом от голоса генерального. Мне бы сразу же замолчать и успокоиться, но, как назло, я стала смеяться сильнее и громче. Кажется, это нервное. Но Неждан-то об этом не знал. И принял на свой счет.

– Или я смешон?

– Вы? Ха. Нет. Ха. Совсем. Ха. Не смешны. Ха.

Чем больше я пыталась перестать смеяться, тем хуже получалось. В конечном счете я закрыла лицо руками и, не дожидаясь разрешения уйти, пулей выскочила из кабинета. Мой смех превратился в судорожные рыдания.

Похоже, что туалет стал моим любимым местом. Я забралась в дальнюю кабинку и старалась, наконец, отдышаться и хоть немного успокоиться. Да что это со мной такое? В присутствии генерального меня обуревают какие-то дикие фантазии. Как-то плохо он на меня влияет.

Не то чтобы я не догадывалась об их происхождении и причинах, и, естественно, понимала, откуда ноги растут. Был он мне симпатичен, но я не принимала этого. Обожглась однажды, и теперь повторять тот печальный опыт не было желания. Я, конечно, все понимаю, молодая была, глупая. Можно было свалить все на возраст, но, видимо, на душе остался глубокий шрам, не позволяющий расслабиться в присутствии приглянувшегося мужчины. Ну почему я не познакомилась с ним где-нибудь в гостях или на вечеринке, в клубе, на худой конец? Одним словом, там, где знакомятся обыкновенные люди. А потому не познакомилась, что редко куда выбираюсь. Это проснулся мой внутренний голос, который, в принципе, меня редко беспокоил своими нравоучениями. Мы жили с ним в мире и согласии. До определенного момента. И этот момент наступил, судя по всему.

Тихо хлопнула дверь в туалет. Кто-то зашел. Как хорошо, что до сильных рыданий не дошло, да и слезы почти пропали, но вот видеть никого не хотелось, впрочем, как и разговаривать. Я затаилась. С чего, спрашивается? Обычая ломиться в закрытую дверь у нас в компании не было.

– Юнона, вы здесь? – раздался до жути знакомый голос.

Неждан? Что он делает в женском туалете? От неожиданности я откликнулась.

– Я здесь.

Сказать, что я шокирована его поведением, это не сказать ничего. Неужели это наш начальник? Да как ему не стыдно? Совершенно! Это же надо додуматься войти в женский туалет. Спасибо, что кабинки закрыты.

– С вами все в порядке?

Что за глупый вопрос. Он бы еще спросил: «Все о’кей»? Как говорят американцы сплошь и рядом в своих тупых фильмах.

– Нет, – сказала я правду.

– Чем я могу помочь?

Дверь кабинки распахнулась. Это вообще выходит за рамки разумного.

– Выйдите вон. Как вам не стыдно? А если бы я была раздета? – птичкой сидя на крышке унитаза, принялась я возмущаться.

– Это вряд ли?

– Почему?

Откуда подобная самоуверенность?

– Этот унитаз не работает. На дверце висит табличка.

Вот и весь фокус. А я-то не обратила внимание. И откуда он такой глазастый взялся на мою голову?

– Неужели вас не учили, что в женский туалет заходить неприлично? – начала я стыдить мужчину. – Кажется, уже в детском саду этому обучают.

– Даже если требуется помощь? Даже если с человеком, находящимся в туалете, что-то случилось? – парировал он. – И в этом случае заходить нельзя? Из-за непонятных норм приличия. Так? А как же пожар тушить, если вдруг что-то случилось? За порог ни-ни нельзя заступать?

– Можно послать секретаря, как в прошлый раз, – вспомнила я.

– И выглядеть посмешищем в глазах всего коллектива? Так? – сверкнул черносмородиновыми глазами Неждан.

А это значит, по-другому называется. То, что сейчас он тут находится.

– Но тогда же посылал?

Я даже не заметила, как перешла на неофициальное обращение.

– Тогда ты не выбегала в истерике из моего кабинета.

Он оперся спиной о стену и тоже как-то незаметно перешел на «ты».

– Ой, – раздался девичий голос, и дверь захлопнулась.

Видимо, кто-то пожелал воспользоваться туалетом по назначению, да был напуган занимающей большую часть помещения фигурой Неждана.

– Вот. Какую-то барышню спугнули, – констатировала я, при этом не чувствуя неловкости в присутствии этого человека. – Что теперь людям говорить?

– Как что? Правду. Я инспектирую вверенное имущество и проверяю, все ли здесь в порядке. Туалет как раз не работает. Даже предупреждающая надпись имеется.

Начальник слегка улыбнулся. И эта мимолетная улыбка делала его крайне очаровательным, гораздо приятнее красавчика Аполлона. Черты лица смягчились, и в них появилась какая-то ранимость.

– Ну вот, проверили. Можете идти.

Я уперлась руками в колени.

– Так я еще не до конца убедился, все ли в порядке с вами.

Он как-то расслабился внутренне, видимо, мой вид его успокоил.

– Да что со мной случится? У женщин бывают заскоки в определенные дни. Вы же наверняка знаете, – решила я перевести стрелки на женское недомогание.

– И часто?

– Каждый месяц.

Я действительно успокоилась, или это он на меня так подействовал? А может быть, дело было в этом разговоре, ни к чему не обязывающем и совершенно ни о чем.

– Какой кошмар. Как трудно мужчинам рядом с вами, – покачал головою Неждан.

– Могу только посочувствовать, – проявила я участие к абстрактным мужчинам.

– За то мы вас и любим, – философски констатировал шеф и как-то непонятно на меня посмотрел.

Что именно было в этом взгляде, я так и не смогла расшифровать.

– За что? За заскоки? – засмеялась я.

– Нет. За невозможность расслабиться и жить спокойно, без волнений.

Это он сейчас о ком говорит? Неужели о себе?

На языке крутился вопрос личного характера, но высказать мне его помешали обстоятельства.

В туалет вошла Стефания, как всегда с невозмутимым видом, причесанная волосок к волоску, собранная и уверенная в себе.