Майдана отель устраивал. Он был не так уж плох и относительно дешев. И от него было всего полчаса ходу до «Золотого яйца», куда он ходил, как на работу. К тому же квартирка, которую снимала Лиза, находилась тоже неподалеку, за Белорусским вокзалом. Бывать там Олег не мог, потому что его возлюбленная жила в окружении прочих приезжих, работающих у Гиви. Тот через соплеменника из квартирного бюро оккупировал почти весь идущий под снос дом. Естественно, все временные жильцы были в курсе дел друг друга, оповещая о них своего хозяина – так уж, на западный манер, поставил свое дело владелец «Евразии». Поэтому афишировать связь засланного в казино крупье с одним из постоянных игроков было крайне нежелательно. Нельзя было посвящать и службу безопасности казино в тайну их романа. Поэтому, отыграв ночь, Майдан выходил первым и направлялся пешком до метро, дыша промозглым осенним воздухом, спускался в теплое, пахнущее почему-то креозотом, пустое с утра нутро «Новокузнецкой» и ехал до «Маяковки». Там он не спеша прогуливался у входа в «Минск», поджидая, когда появится «жигуленок» Лизы. Она загоняла его в переулок и с оглядкой – не следит ли кто? – прошмыгивала в холл гостиницы, где ее уже ждал Олег, и они вместе поднимались к нему в номер. Никаких пропусков щедрому красавцу Майдану выписывать не приходилось, так как он не поленился подмазать всех администраторш.

Встречи проходили по одному и тому же сценарию: быстрые объятия в прихожей, марш-бросок под душ и нырок в койку. У них хватало сил только раз обжечь друг друга ласками, и оба тут же засыпали – сказывалась напряженная бессонная ночь, выматывающая обоих. Зато с полудня начиналось то, ради чего они встречались: два одиноких авантюриста, два неприкаянных гостя Москвы создавали иллюзию спокойной и радостной жизни вдвоем, словно она проходила не в унылом гостиничном номере, а в уютном собственном доме. Майдан вставал первым, надевал свой любимый махровый халат и шел в буфет. Оттуда он возвращался со взятым напрокат подносом, уставленным горячим кофе, тарелками с салатами и по возможности свежими булочками, фруктами и обязательной бутылкой холодного брюта. Все это называлось завтраком. За ним следовали затейливые занятия любовью, перемежаемые короткими разговорами. Часам к четырем Олег заказывал обед в номер – не светиться же в ресторане, где кто-нибудь мог их заметить, – после которого Лиза наводила марафет и ехала на работу. Он же, слегка побродив по городу в поисках каких-нибудь пустячков ей в подарок, приходил туда же, но уже в разгар ночной игры.

Наконец настал необычайный день – Лизин выходной, который они могли провести вдвоем до самого следующего утра. Поэтому накануне вечером разошлись по своим углам, а в полдень Лиза на своем «жигуленке» подхватила Олега на ВДНХ, и они поехали в загородный ресторан с кавказской кухней, в отличие от первого дня их знакомства…

– Чего такой мрачный? – спросила Лиза, когда он плюхнулся на сиденье рядом, смачно хлопнув дверцей.

– Надоело…

– Что?

– Все.

– И я? – усмехнулась девушка.

– Ты – нет. А вот все вокруг – да! Москва эта гребаная, игра, гостиница. Уехать бы…

– Куда? За рубеж? И что ты там будешь делать? Что ты умеешь, Олежек, делать, кроме как в угадайку играть?

– Много чего. На повара когда-то учился…

– Ты – на повара?! – рассмеялась Лиза, чуть не выпустив руль.

– А что смешного-то?

– Да так, представила тебя в колпаке с поварешкой. Хорош!

– Хорош не хорош, а полмира объездил за счет этого. Точнее – обплавал.

– Во! Моряк – это для тебя. Этакий «Крепкий орешек – 3».

– Путаешь. Это не Брюс Уиллис играет в том фильме, а Стивен Сигал.

– А ты знаешь, что на Уиллиса похож?

– Говорят… А ты – на Джулию Робертс. Мы с тобой – просто «голый уд».

– Эт точно. А что тебя в коки потянуло?

– Если честно, свалить хотел. В Штаты. Но мать пожалел, она тогда еще жива была. Да и понял, что никому я не нужен в тех Штатах без денег. Поэтому решил деньги зарабатывать.

– Как?

– Я еще в школе к картам пристрастился. Потом меня из поварского училища чуть за это не выгнали. В плаваниях, сама понимаешь, особенно нечем заниматься. Там и отточил технику и тактику, хоть и гонял нас замполит. А как сошел на берег, подался в бригаду катал – знал кое-кого из них. Год в учениках проходил: «бурчил», «отводил», «сигналил», «постановки» разыгрывал, а как научился «чесать» и «заряжать», так и начал работать на пару с одним кентом.

– И много заработал таким образом?

– Много? Ну, шрам на спине – от конкурентов в поезде «Одесса–Москва», перелом ключицы – от ментов на ходу спрыгивал… И так, по мелочи. На этой мелочи и заразился я рулеткой. Сначала мы с корешем на покере решили в казино погреться, но нас быстро зафейсовали на всем побережье Черного моря. Казиношники не лохи дорожные. Потом по Сибири вдарили. И всюду меня к рулетке тянуло. Стал я потихоньку в системы въезжать и понял, что пока это дело у нас только зарождается, ну пока ваш брат крупье…

– Сестра тоже, – вставила Лиза.

– Ну да, пока ваш брат-сестра не набрались мастерства, очень даже можно неплохо заработать на шариках-колесиках.

– И заработал?

– Представь себе. Мы даже с моим наставником по «сианцам» небольшое дело тут открыли.

– Это по «лапше»?

– Слухи дошли? – рассмеялся Майдан. – А твой хозяин лох, раз принял мою «лапшу» за чистую монету. Я ему на уши ее навешал, а он и съел. Не, ну как такие лохи большие дела заводят, ума не приложу?

– Не такой уж он и лох, – задумчиво проговорила Лиза. – Так что за дело у тебя?

– Дело? Пиво. Народ спаиваем. Но это не мое. Так, вложил бабки, процент на рулетке прокручиваю, а не мое… Я бы свое казино открыл с удовольствием.

– Размечтался. Знаешь, какой стартовый капитал нужен? Мой Ашотик…

– Не понял, – насупился Майдан.

– Ну хозяин мой бывший. Он свою долю городского кладбища отдал, чтоб казино открыть. А уж в Москве и того дороже.

– Отдал, – значит, стоящее это дело. «Что наша жизнь? Игра!» Правильно Пушкин написал…

– А это не он написал, а брат Чайковского.

– Ишь ты, грамотная. Так вот, а твой, – все еще не успокоился Олег, – Ашотик мог бы спеть: «Что ваша смерть? Игра!» Надо же, кладбище в казино превратить… Хотя есть в этом своя философия – гибельное это дело.

– Точно. Убили, говорят, Ашотика, – без особого сожаления сообщила Лиза.

– Иди ты! Не угодил кому?

– Местные братья-славяне наехали. Вовремя он меня оттуда отпустил. Еще неизвестно, что бы со мной было.

– А ты при чем? Такого кадра, как ты, любой хозяин должен холить и лелеять.

– Эти отморозки отхолили бы меня… по очереди. И отлелеяли, – невесело пошутила девушка. – Девчонки мои звонили, плакали.