Интересно, для чего Часовщику понадобилось подключать свое изобретение к серверу в бункере? И откуда он вообще узнал об оставленной здесь несколько десятилетий назад серверной станции, электропитание на которую подали совершенно случайно всего полгода назад? Или процессор в подземелье оставил не гравер?

Слишком много вопросов. И пока ни одного ответа. За исключением самого главного – сам процессор лежал в потайном кармашке монашеского одеяния Ли Ханьфанга.

Взгляд задержался на чем-то, блеснувшем в высокой траве, рядом с бамбуковой лесенкой, ведущей в дом, где жил гравер. Майор наклонился и, раздвинув посохом траву, поднял предмет. Небольшой металлический орел с двумя головами, смотрящими в разные стороны, поблекший от влаги и времени. Кокарда, какие носили на форменных фуражках русские военные.

Пальцы медленно потирали слегка шероховатый прохладный металл, а рот майора расплывался в довольной улыбке. Ли Ханьфанг раньше уже видел такую вещицу. Вернее, не такую, а именно эту. Он знал, откуда она могла здесь появиться – по идее, ее быть здесь не должно, но всякое бывает – Дао такое, какое оно есть, а не такое, каким люди хотят, чтобы оно было.

Причина, по которой кокарда смогла попасть в эти края, не важна. Важно то, что теперь Ли Ханьфанг знал, как найти человека, который увел гравера.

В его руке появился коммуникатор, а в сарае опять зашуршали осыпающиеся с верхушки груды хлама осколки.

Маленькая девочка со звериным оскалом.

Осталось лишь дождаться, когда появится сигнал.

В абсолютной и непроглядной черноте ничего не получалось. Все валилось из рук. Может быть, оттого, что никаких рук в этом мире не было. Здесь вообще ничего не было, все нужно было представить, но ему не удавалось это сделать, и туманные, совершенно бессмысленные фантазии моментально рассыпались, не оставив после себя даже воспоминаний.

То, что пришло время возвращаться, Шанкар почувствовал сразу. Его словно бы потянуло куда-то, засасывая в быстрый водоворот, из которого уже не выбраться. Его сознание провалилось в черную дыру, являвшуюся основой мироздания этого мира, но выхода с той стороны дыры не было. Там уже кто-то обосновался. Непрочно, потому что недавно, но вполне надежно. И уходить этот кто-то не желал.

Перед глазами медленно, будто проталины на белом снегу, какой иногда выпадал зимой в северных штатах, проступала картинка мира. Привычного, внутри которого Шанкар провел всю свою жизнь, за исключением последних нескольких... сколько прошло времени с тех пор, как он вдохнул щепотку голубоватого порошка, Шанкар не знал. Не мог представить даже порядок цифр – часы, минуты, секунды.

Тот, кто занял его тело на время отсутствия хозяина, нехотя отступал. Совершенно безмозглый тип, судя по всему. Что он делал здесь, пока Шанкара не было? Не натворил ли чего-то, о чем Десай теперь мог бы пожалеть?

Наконец, открыв глаза, молодой человек осмотрелся. Он лежал на покрытом травой холме. Чуть ниже, метрах в пятидесяти, медленно несла свои воды какая-то река. На поверхности мутной желто-коричневого цвета воды плыло несколько лодок: люди рыбачили и перевозили траву для скота. Городок находился на том берегу.

– Очнулся, хвала Шиве! – воскликнул приятный женский голос совсем недалеко.

Шанкар дернулся, резко повернувшись, и упал лицом в траву. Женщина, которая только что говорила, звонко засмеялась. Молодой человек медленно приподнялся на локтях и посмотрел туда, откуда доносился голос.

Метрах в двух от него на давно поваленном, рассохшемся стволе огромной смоковницы сидела юная девушка. Очень красивая. Ее лицо украшала задорная искренняя улыбка. Девушка была одета в бордово-синее сари, успевшее потерять яркость красок. Теперь редко можно увидеть яркую одежду – почти все вынуждены одеваться в то, что уцелело после Пралайи. Да и сам Шанкар выглядел сущим оборванцем.

– Ты кто? – спросил Шанкар, с недоверием глядя на смеющуюся девушку.

– Авани, – ответила девушка. Она перестала смеяться, но ее губы украшала чарующая улыбка. – Ты смешной. Сначала я думала, что ты умер.

Видимо, широко раскрытые от удивления глаза Шанкара выглядели не слишком уместно, потому что Авани снова рассмеялась.

– Как видишь, я жив.

Молодой человек поднялся на ноги и подошел к девушке.

– Шанкар, – представился он.

– Что это с тобой было?

– Заснул? – Шанкар сам не знал: утверждает он или спрашивает.

– Тогда почему ты катался по траве и мычал? Зачем ты выдернул половину своих волос?

Десай опустил глаза на ладони – между пальцами оставались прилипшие к потной коже волоски. Он провел рукой по голове – волосы торчат в разные стороны, местами ощущаются явные проплешины.

– Разве мертвые мычат? – Шанкар не придумал другого вопроса.

– Но потом ты замер. И даже, по-моему, не дышал. Я решила, что ты умер, и подошла посмотреть. А ты вдруг... проснулся?

Молодой человек улыбнулся. Авани сама подсказала подходящий ответ.

– Конечно! Наверное, кошмар приснился.

– Ты не помнишь свой сон? – удивилась девушка. Как будто все люди обязаны помнить сны после того, как проснутся.

– Нет. Только смутные ощущения.

Руки сами собой опустились вниз, туда, где на поясе висел румаль. Пальцы нервно начали теребить прохладный шелк. Потому что на самом деле Шанкар обманул Авани. Он прекрасно помнил свой сон. Да, теперь, сидя на твердом камне, теплом от нагревшего его за день солнца, сейчас почти коснувшегося горизонта, все то, что Шанкар пережил совсем недавно, легко принять за самый обыкновенный сон. Только он уверен, что это не было сном, там, в абсолютно черном мире, на чистом листе мироздания все было по-настоящему.

Там он был Брахманом – великим духом всего сущего. Его мысль могла управлять мирами, могла создать новый мир. Только он ничего не создал, все его попытки оказались тщетными.

Пытаясь создать свой мир там, населив его собственными аватарами, он разрушал здешний мир, отрывал его от богини, мешал выполнить Кали то, что было ей предначертано. Он предал богиню, теперь по-настоящему предал, он встал на ее пути и не знал, захочется ли ему отойти с дороги.

Но ведь богиня не должна спрашивать твоего согласия. Она просто уничтожит тебя, пройдя мимо и не взглянув на поверженный труп.

Там, где он побывал, было куда больше одного мира. Несть им числа. Только все они были темны и девственны, каждый мог превратиться во что угодно. В то, во что захотел бы превратить их Шанкар. Если бы сумел, если бы ему хватило духа.

Теперь, побывав вовне этого мира, молодой тхаг отчетливо увидел, что Кали-Юга не закончилась, что все только начинается. И не было никакой Пралайи. То, что случилось два года назад, в одночасье изменив жизнь всей планеты, было всего лишь аварией на Станции у русских. Землетрясения всегда были частью этого мира, и только богиня Кали способна уничтожить то, что пошло неправильно, освободив место для создания нового, более совершенного мира. Требовалось форматирование носителя, на котором был записан образ нынешнего мира, и никто, кроме Кали, не в силах правильно завершить этот процесс.