— На самом деле в этом не было ни слова правды. Просто я знал, что нужно сказать, чтобы убедить Эллиота подписать ваше соглашение. Ему во всем требуется мое одобрение. И я говорил то, что могло дать тебе желанную свободу. Это было самое меньшее, что я мог сделать для тебя.

Раш молча смотрел на Эдварда.

— Я слышал многое из того, о чем ты говорил мне, пока я лежал в больнице. Я не мог открыть глаза, не мог обмолвиться ни словечком, но это не значит, что твои слова остались неуслышанными. Ты даже не представляешь, до чего я тебе благодарен… и как я горжусь тобой. — Эдвард с трудом перевел дыхание. — Я сожалею вовсе не о том, что ты появился на свет. Больше всего мне жаль, что я никогда не был тебе настоящим отцом. Это то, о чем я буду жалеть до конца своей жизни.

Наступило неловкое молчание. Наконец Раш взглянул на отца.

— Это все, что ты хотел сказать мне?

— Нет. — Тот медленно поднялся. — Я открыл счет на имя твоей дочери. Она получит приличную сумму, когда ей будет восемнадцать.

— Нам не нужны твои деньги…

— Это уж не тебе решать. Деньги положены на ее имя, и она сама решит, что с ними делать.

Эдвард подошел к колыбельке. Наклоняясь, он коснулся пальцем щеки малышки, после чего повернулся ко мне.

— Мои поздравления.

— Спасибо.

Похоже, только это я и могла произнести в его присутствии.

Эдвард развернулся и вышел из палаты.

Раш, сидевший до этого с каменным лицом, перевел дух. По щеке его скатилась одна-единственная слеза. Взглянув на меня, он вытер глаза.

— Ты этого не видела, ладно?

— Ладно, — улыбнулась я.

* * *

В палату с документами в руках вошла медсестра.

— Не хотелось бы торопить вас, но тут у меня свидетельство о рождении. Будет лучше, если вы выберете имя для дочки до того, как выпишетесь из больницы. Так мы сможем помочь вам с оформлением. Я оставлю бумаги здесь, на столике.

— Черт… нам лучше поторопиться, верно? — Раш взглянул на меня. — Знаешь, в чем проблема? Ни одно имя не кажется мне достаточно хорошим для нашего ангелочка.

И тут меня осенило.

Вот оно!

— Почему бы не назвать ее Ангелой? — спросила я.

Раш поскреб подбородок.

— Интересная мысль, — неожиданно на лице его расцвела улыбка. — Знаешь, а мне нравится. Отныне нашего ангела будут звать Ангелой. Лучше и не придумаешь!

* * *

В тот вечер я услышала, как Раш беседует с нашей дочкой. Сама я лежала, отвернувшись к стене, и он решил, должно быть, что я сплю.

«Знаешь, детка, я еще не раз успею облажаться. Уж как пить дать. Придется тебе быть поснисходительней к своему папочке. Конечно, я не собираюсь огорчать тебя намеренно, но никто не гарантирован от случайностей».

Я улыбалась, слушая этот вдохновенный монолог.

«К примеру, ты только появилась на свет, а я уже умудрился завалить все. Пропустил твое рождение. Ну что я после этого за отец? Теперь мне не остается ничего другого, как только ругать себя последними словами, — момент-то уже упущен».

Было слышно, как он целует малышку.

«Когда-нибудь я расскажу тебе, почему опоздал… Ну ладно, уговорила, — продолжил он после паузы, — скажу сейчас. Знаешь, нам с твоей мамой… пришлось пережить немало трудностей. Иногда мне казалось, что мы уже не будем вместе. Даже при том, что мне нравится в ней абсолютно все… Но я отвлекся. Я как раз говорил, почему я опоздал. Видишь ли, я планировал нечто особенное. Собирался купить твоей маме чудесное колечко, чтобы сделать ей предложение до того, как ты появишься на свет. Но из этого ничего не вышло, потому что ты поторопилась родиться. А я ведь так долго готовился просить ее руки. Ты ведь знаешь о том, что твоя мама написала книгу? Я собирался устроить ей сюрприз, вручив первый, только что отпечатанный экземпляр и вложив внутрь колечко — в качестве второго сюрприза. Но и этого уже недостаточно. Смотри, что она сделала — подарила мне тебя. Вот и я должен придумать что-то совершенно сногсшибательное… Как думаешь, удастся мне сделать лучшее в мире предложение руки и сердца?»

Улыбаясь, я закрыла глаза.

Ты только что сделал это, Раш.

— Ну же, порадуй меня, — подначивал я.

Джиа только покачала головой.

— Мне в это просто не влезть.

— Конечно, он не сядет, как прежде, но потому-то я и хочу увидеть тебя в нем… все твои округлости, — я умоляюще сложил руки. — Пожалуйста! Это же мой день рождения.

— Твой день рождения только на следующей неделе.

— Назовем это ранним подарком.

Я пытался уговорить Джию надеть ее старый купальник-бикини. У меня остались самые приятные воспоминания от тех времен, когда она искушала меня этой вещицей. Проблема лишь в том, что сейчас она была на восьмом месяце беременности и считала, что ей просто не натянуть эти тряпочки.

Я продолжал посматривать на нее умильным взглядом, пока Джиа наконец не сдалась.

— Ладно, — сказала она со вздохом.

Растянувшись на кровати, я замер в предвкушении. Джиа наклонилась к ящику, чтобы достать бикини, и мне открылась ее поясница, где красовались два крылышка — татуировка, которую я сделал после того, как родилась наша крошка Ангела… и перед тем, как Джиа снова забеременела.

Ну да, я снова обрюхатил ее через пару месяцев после рождения Ангелы.

Клянусь, я сделал это не нарочно. Случайность, да и только. Впрочем, я ничуть не пожалел о случившемся. Это позволило мне еще девять месяцев любоваться ее роскошным телом, которое беременность только украсила.

Признаться, мы считали, что забеременеть труднее, пока кормишь грудью. И вот на тебе! Конечно, мы бы предпочли, чтобы между рождением детей прошло больше времени, но и в нынешней ситуации были свои плюсы. Теперь мы сможем забыть на время о деторождении… если Джиа вообще захочет еще детей. Я-то точно захочу, но рожать ей, а стало быть, ей и решать.

Спустя месяц на свет должен был появиться наш сын, Патрик. Это значит, Патрик и Ангела станут так называемыми «ирландскими близнецами» — детьми, между рождением которых прошло меньше года.

Джиа повернулась, чтобы продемонстрировать мне бикини, которое еле-еле прикрывало ее фигуру.

— Я одолжила этот купальник у Райли, но так и не вернула — уж очень он мне понравился. — Джиа выставила напоказ попку. — Ну, что ты об этом думаешь?

Я многозначительно кивнул на свои плавки.

— Что, по-твоему, я об этом думаю?

Прикусив губу, она уставилась на мое «богатство».