Я не хотела фальшивить. Поцелуи не дарят в обмен на услуги. Я прижалась к нему всем телом в знак доверия. В знак того, что я готова дать ему шанс. Это не малость для меня. Может быть по сравнению с лабораторией жалкие объятия это не то, на что надеялся лорд, но слушая стук его сердца я чувствовала — он неравнодушен ко мне.

У лорда Бестерна была причина жениться на безродной служанке. Я пешка в его игре — не стоит питать иллюзии, это так, я прекрасно видела правду. Как видела и то, что его тянет ко мне. Как тянуло Энтони.

— Лисабель, — отрывисто прошептал лорд Бестерн. — Я не хочу тебя отпускать. Дождись меня. Обещай.

— Обещаю.

Он поднял к себе мое лицо и осторожно прикоснулся губами ко лбу.

— Я думал над твоими словами, милая. Прости, что погорячился. Я буду ждать, когда ты придешь ко мне сама. Не возьму ничего против твоей воли.

Он поднял мою ладонь к своим губам. Опалил дыханием нежную кожу, прикоснулся мягкими губами к запястью.

То ли новая игра, то ли он искренен в покаянии. В любом случае — поступок, достойный уважения. Еще один.

После отъезда Бестерна, я сорвалась. Тщательно контролируемые эмоции вырвались яростным фейерверком. В темноте богато убранной комнаты, я рыдала навзрыд, вспоминая о том, что принц Энтони меня опоил. Я ему верила, я его любила. Как он мог водить меня за нос, гнать вперед морковкой призрачной академии, если у меня не было шансов туда попасть?

Зачем было устраивать для меня кровавое испытание в лабиринте под дворцом? Жаждал зрелищ, прежде, чем насладится новой девицей? Или хотелось иметь в постели девушку с даром, раз в самой академии связи запрещались…

Как не посмотри, на душе гадко. И Энтони и Димка оказались одного поля ягоды. Золотые мальчики, которым все давалось легко и еще легче уходило сквозь пальцы.

Утром я спустилась в столовую с красными глазами. На мое счастье завтракала я в одиночестве. Всхлипывала, намазывая масло на поджаренный хлебец, жевала, не чувствуя вкуса.

Потом прошлась к задней стеклянной двери, выходящей в сад. Нажала на ручку и вырвалась на свежий воздух. Подставила лицо прохладному ветерку, дала солнцу высушить слезы.

Свобода. Я больше не узница, могу гулять, где пожелаю. Я хозяйка этого имения. И пусть слезы текут, мою боль нужно выплакать.

Мне ужасно хотелось домой, к родителям. Этот мир поначалу воспринимался приключением, потом вызовом, а теперь обернулся разочарованием. Зачем я попала сюда?

Я подошла к кустам белоснежных цветов, похожих на колокольчики с голубой сердцевиной и гроздью рыжих тычинок. Красивые и нежные, совсем как этот морозный осенний день. Ухоженные клумбы сложным узором простирались вокруг, между ними вились усыпанные гравием тропинки. Чуть дальше блестела гладь широкого водоема, посреди него ввысь извергался поток воды из чаши прекрасной девы, изваянной из красной меди. Подле ее ног устроились позеленевшие от времени русалки, с их волос стекали брызги воды. В воздухе над фонтаном дрожала радуга.

Я глубоко вздохнула.

Не хочу назад. Скучаю по родным, но не готова вернуться. Особенно сейчас, когда чувствую себя обманутой и побежденной.

Мысли об Энтони то и дело жалили, пока я гуляла в легком платье, дрожа от холода. Меня окрикнула Роуз и я застыла на месте, внутренне готовясь дать отпор, отстоять свое право гулять, где вздумается.

Горничная всего лишь подбежала ко мне с подбитым мехом плащом и пожелала хорошего дня.

— Учитель танцев прибудет после обеда, ваша светлость. Как и новая компаньонка. Если понадоблюсь, в кармане плаща лежит свисток. Подготовить для вас корзину для пикника?

Во мне все дрожало от волнения. Я была тронута заботой со стороны горничной. Я больше не пленница, не безгласная узница. Мое желание закон, как упоительно это осознавать!

Пикник на природе? Прекрасная идея, мне осточертели стены и крыша над головой. Хочу гулять на природе, пинать камушки остроносыми сапожками, любоваться буйством красок осени.

— Это было бы чудесно, спасибо, Роуз.

— Я мигом, ваша светлость. Подождите у фонтана, пожалуйста.

Роуз вернулась через несколько минут с небольшой корзинкой с длинной ручкой, прикрытой плотным белым полотном. Я отвернула угол салфетки, увидела маленькую закупоренную бутылку, свежий хлеб, кружок сыра и ветчины. Достаточно для легкого обеда. Я поблагодарила горничную и отправилась в путь.

Не могу злиться на Энтони. Я его сама хотела, и пусть на конечный шаг меня подтолкнуло зелье, наше недолгое время вместе было волшебным. Не хочу омрачать воспоминания обидой. Я ушла от принца к другому по собственному выбору. И пусть сейчас я отчаянно скучаю по принцу, сердце говорит, что я сделала правильный выбор.

Я бездумно гуляла по тропинкам, рассматривая диковинные цветы. На высоких кустах цвели мелкие синие колокольчики, подле земли распускались алые блюдца, с несколько мятыми лепестками. Последние бойцы, готовые отступить перед холодами.

Дорожка завела меня в тупик, дальше поднимался довольно крутой холм. Подняв юбки, я решительно начала подъем, перехватив поудобней ручку корзинки.

Сверху простирался красивый вид на живописную деревеньку с красными крышами. Слева у небольшого озера паслось стадо овец, выглядевших как серые комки ваты с черными носами и вислыми ушами. А еще я увидела тоненькую фигурку девушки с мольбертом у самого края озера.

Пруденс. Я узнала ее по семейным угольно черным волосам и нарядной одежде. Рядом на складном стуле устроилась сиделка и стоял скучающий охранник. Девушка сосредоточенно рисовала.

Я решительно направилась к ней. Пруденс не обратила на меня никакого внимания, вся отдавшись процессу рисования. Я поздоровалась кивком головы с сиделкой, та приложила палец к губам, призывая не отвлекать художницу.

Тихо устроившись на траве я внимательно наблюдала за движениями кисти девушки. Она была в подобии трансе, двигалась плавно, точными мазками наносился краску на холст.

В нашем мире ее картину назвали бы гиперреализмом. На холсте можно было рассмотреть каждую травинку, мельчайшие волны на глади пруда. И еще что-то не давало покоя… Я переводила взгляд с озера на холст и обратно, подмечая схожие детали, а потом словно прозрела, осознав разницу. Пруденс рисовала пруд весной, с яркой зеленью, чистым воздухом, прозрачной водой. А сейчас осень, трава на берегу жухлая и отливает желтизной, на поверхности плавает ряска.

Я затаила дыхание и меня охватило чувство близкого чуда. Интуиция кричала, что у девочки свой особый дар. По иному я не могла объяснить, как видя перед глазами одно, она рисовала совсем другое.

Сиделка достала из кармана яблоко и сочно захрустела. Я тоже вспомнила, что голодна, и удачно захватила корзину съестного как раз для такого случая. Разложила на коленях салфетку, достала ломоть хлеба, ветчину. Предложила сиделке, но та отрицательно покачала головой, а стражник, хоть и смотрел голодными глазами, но отказался с непроницаемым лицом.