Прежде всего я должен в некотором смысле «исповедаться»: я, как и другие мужчины, устал от устройства и вызовов современного общества. Я обычный человек, который и в своих отношениях, и в разговорах с расстроенными пациентами ищет в том числе и решение личных проблем. Я лишь заглядываю временами в мужскую душу, но не вижу широкой перспективы всего общества. Совершенно ясно, что ему требуются изменения. Нам явно нужно больше мужчин-воспитателей, учителей в начальной школе. Отцам необходимо дать возможность принимать более активное участие в воспитании детей. Но о том, какие социальные институты необходимо создать и какие политические меры будут эффективны, другие люди знают гораздо лучше, чем я.

Любым действиям должно предшествовать желание что-то изменить. И для начала самым необходимым для нас является общественное обсуждение вопроса: как правильно обойтись с закрепленными в законах и обусловленными социализацией различиями в гендерных ролях мужчины и женщины? Напрашиваются два варианта решения этой фундаментальной проблемы.

1. Мы можем задаться целью и устремиться к максимальному равенству полов в культуре с точки зрения когнитивных, эмоциональных и поведенческих черт личности. Для этого требуется обеспечить усиленную поддержку обоих полов, не только мальчиков и девочек, но и взрослых мужчин и женщин. Конечную цель этого пути можно было бы описать понятием «андрогиния», то есть достижением сочетания в человеке мужской инструментальности и женской экспрессивности. Частым аргументом против такого решения является утверждение, что любые попытки движения в направлении андрогинии обречены на провал из-за биологически обусловленных и привитых в процессе социализации различий между мужчинами и женщинами. Однако психолог и социобиолог Дорис Бишоф-Кёлер справедливо указывает на то, что индивидуальные поведенческие предрасположенности могут упростить обучение определенным поведенческим шаблонам, но ни в коем случае не являются для них непременной предпосылкой. В этом отношении применимо следующее: поведение, к которому у меня нет принципиальной склонности, мне сложнее усвоить, но оно не является невозможным.

2. Мы принимаем различия между полами, обусловленные биологическими и историческими причинами, без стремления от них избавиться. В этом случае мы должны признать равноценность мужчин и женщин, а также черт характера и шаблонов поведения, им приписываемых. По моему мнению, это должно происходить не только на личностном уровне, но и на общественно-политическом: зарплаты женщин не должны быть ниже мужских, недопустимо пренебрежение по отношению к мужчинам – педагогам и воспитателям.

Оба подхода можно и нужно реализовывать одновременно. И в первую очередь необходимо победить всеобщее обесценивание некоторых женских, а в последнее время и все более часто встречающееся обесценивание некоторых мужских качеств. Это означает, что мы должны принципиально принять и ощутить ценность как сильных, так и слабых сторон мужчины и женщины. Затем, уже основываясь на этом фундаменте, мы сможем помогать мальчикам и девочкам, мужчинам и женщинам, принимая меры и предлагая помощь именно в тех сферах, где они в ней больше всего нуждаются. Ведь развитие разнообразных достоинств (в том числе нетипичных для того или другого пола) неизбежно приведет к новым достижениям в совершенно различных сферах жизни.

Существующее сегодня и привычное всем «разделение труда» между мужчинами и женщинами доставляет множество проблем по двум причинам. Во-первых, из-за отсутствия альтернатив любая неудача неизбежно приводит к тяжелому жизненному кризису. Во-вторых, однообразная деятельность не дает человеку осознанно разглядеть другие позитивные аспекты жизни, что в пожилом возрасте выливается в сожаления и разочарования. Один банкир обосновал свой чрезвычайно ранний выход на пенсию прекрасными словами: «Я еще ни разу в жизни не слышал, чтобы кто-нибудь, лежа на смертном одре, сказал: «Эх, надо было больше работать!»

Что интересно, именно такая комбинация двух аспектов – умение ценить то, что есть, и одновременно развивать то, чего не хватает, – и составляет основу мужской психотерапии. Сначала клиент должен признать существование своих проблем, осознать их, принять то, что ему в себе не нравится, как часть собственной личности, при этом не теряя ощущения собственной ценности; иногда ему приходится полностью заново учиться себя ценить. И уже на этом фундаменте человек может создавать стратегию изменений, выстраивать правильные механизмы преодоления трудностей, получать новый опыт и учиться новым шаблонам поведения.

Теперь я вновь возвращаюсь к уровню развития личности. Современным мужчинам не помогут глобальные изменения в обществе: даже если они и произойдут, то слишком поздно. Им придется самим на личностном уровне разбираться со своей уже давно сформировавшейся мужской идентичностью. Только так они смогут преодолеть защиту от чувств, привычка к которой начала формироваться еще в раннем детстве, и противопоставить что-то отрицанию собственных желаний в молодости и во взрослом возрасте. Выходом в данной ситуации может послужить психотерапия, также может помочь информированность о понятиях феминизма и новой мужественности. Тут нельзя забывать, что молодежи требуются особые педагогические тактики.

Другая и куда реже используемая возможность разобраться в собственной идентичности заключается в честном и серьезном обмене мыслями с другими мужчинами. Такие разговоры имеют некоторые неоспоримые преимущества по сравнению с беседой с женщиной, психотерапевтом или самим собой. Мужчина может не только поделиться собственными заботами и бедами, но и услышать, как другой мужчина пытается справиться с такими же проблемами. Во время таких разговоров устанавливается солидарность, создаются тесные связи, но прежде всего – реалистичная оценка мужественности. При общении в группе (когда мужчины посмеиваются друг над другом, используя традиционные клише) высмеивание становится препятствием для нахождения повседневной, реальной мужской идентичности. В группе мужчин солидарность не устанавливается так прочно, как при межличностном общении, несмотря на другие преимущества общения: преодоление изоляции и одиночества, ощущение эмоциональной поддержки, развитие навыков общения.

Однако для того чтобы суметь использовать такие возможности, мужчинам нужно понять, что они от этого выиграют. Но сделать это очень трудно, так как они уже крепко вцепились в решетки золотых клеток материальных привилегий, стоя на средних или высших ступенях карьерной лестницы.

То, что эта лестница (вспомним метафору Лотара Бениша), возможно, прислонена не к той стене, человек, к сожалению, замечает, уже забравшись на эту стену. А порой – уже упав с нее.

Тогда он видит, что есть и другие непокоренные вершины – например, эмансипация от вечного стремления стать суперменом. Возможно, жизнь могла быть гораздо приятнее, если бы мужчине не всегда приходилось быть самым сильным, смелым, первым, лучшим, главным. Если бы не приходилось всегда и все держать под контролем, в ежовых рукавицах. Если бы можно было проезжать мимо неудобных парковочных мест и время от времени говорить «я не знаю». Если бы однажды можно было попросить свою жену: «Дорогая, я сегодня сильно удручен увольнением моего коллеги, не могла бы ты заняться страховкой?»