«Да здравствует Принц!», и ближе к нему повторяли его собственное имя: «Дэмиен, Дэмиен».

* * *

Между поздравлениями ему вручили новую лошадь, и он вскочил в седло. Его тело блестело от пота после схватки; бока его лошади были покрыты темными пятнами. В сердце были те же ощущения, что и за мгновения до столкновения во время первой атаки.

Лорен натянул вожжи рядом с ним, он сидел верхом на той самой лошади с длинной полоской запекшейся крови на плече.

— Что ж, Капитан, — сказал он. — Теперь нам просто осталось взять неприступную крепость. — Его глаза сияли. — С теми, кто сдался, будут хорошо обращаться. Позже им будет дана возможность присоединиться ко мне. Прими те меры, которые считаешь нужными, относительно раненых и убитых. Потом приди ко мне. Я хочу, чтобы мы были готовы выехать в Рейвенел через полчаса.

Разобраться с живыми. Раненые были отправлены в Патрасские палатки к Паскалю и его Патрасским коллегам. Все люди получат надлежащий уход. Это будет неудобно. Виирийцы отправили девять сотен мужчин и ни одного лекаря, так как не ожидали сражения.

Разобраться с мертвыми. Обычно, победители забирали своих павших, а затем, если победившая сторона была великодушна, то позволяла ту же честь и побежденным. Но все эти люди были Виирийцами, и обращение с павшими с обеих сторон должно быть одинаковым.

Затем они должны скакать в Рейвенел без отлагательств и сомнений. В Рейвенеле будут, по крайней мере, врачи, которых оставил Туар. Также необходимо было сохранить элемент неожиданности, ради которого они так долго работали. Дэмиен натянул вожжи, а затем оказался рядом с человеком, которого искал, стоящим в одиночестве на дальнем конце поля. Дэмиен спешился.

— Ты здесь, чтобы убить меня? — спросил Йорд.

— Нет, — ответил Дэмиен.

Повисло молчание. Они стояли в двух шагах друг от друга. Йорд держал в руке вытащенный кинжал, острие было опущено, но он сжал рукоятку так, что побелели костяшки пальцев.

Дэмиен нарушил молчание:

— Ты не сказал ему.

— Ты даже не отрицаешь этого? — спросил Йорд. Он резко хохотнул, когда Дэмиен ничего не ответил. — Ты так сильно ненавидел нас все это время? Было недостаточно вторгнуться, взять наши земли? Тебе нужно было еще играть в эту… грязную игру?

Дэмиен ответил:

— Если ты скажешь ему, я не смогу ему служить.

— Скажу ему? — переспросил Йорд. — Сказать ему, что человек, которому он доверяет, лгал, и лгал снова, и предал его худшему унижению?

— Я бы не навредил ему, — сказал Дэмиен и почувствовал, что слова упали свинцовым грузом.

— Ты убил его брата, затем уложил его под себя в постель.

Произносить это так было жестоко. Это не то, что между нами — должен был сказать он и не сказал, не смог. Его бросало в жар, потом в холод. Он вспоминал о хрупком, поддразнивающем разговоре Лорена, который замерзал и превращался в ледяной отказ, если Дэмиен настаивал на нем, но если бы не настаивал — если бы подстроил себя под его тонкие импульсы и скрытый смысл — то он бы продолжался, сладко углубляясь, до тех пор, пока Дэмиен мог бы только гадать, знает ли он, знают ли они оба, что делают.

— Я собираюсь уйти, — сказал он. — Я всегда собирался уйти. Я оставался только потому…

— Все верно, ты уйдешь. Я не позволю тебе погубить нас. Ты доведешь нас до Рейвенела, ты ничего не скажешь ему, и, когда мы возьмем форт, ты сядешь на лошадь и уедешь. Он опечалится твоему уходу, и ничего не узнает.

Так планировал Дэмиен. Так он планировал с самого начала. Сердце отдавало в груди ударами меча.

— Утром, — сказал Дэмиен. — Я отдам ему форт и оставлю его утром. Я это обещаю.

— Ты уйдешь к тому времени, когда солнце будет в зените, или я скажу ему, — сказал Йорд. — И то, что он сделал с тобой во дворце, покажется поцелуем любимого по сравнению с тем, что случится с тобой тогда.

Йорд был верным. Дэмиену всегда это в нем нравилось, непоколебимая натура, которая напоминала ему о доме. Вокруг них расстилалось окончание сражения, победа, отмеченная тишиной и взрытой травой.

— Он узнает, — услышал себя Дэмиен. — Когда новости о моем возвращении в Акиэлос достигнут его. Он узнает. Мне бы хотелось, чтобы ты сказал ему, что я…

— Ты ужасаешь меня, — прервал Йорд. Его руки были сжаты на рукояти кинжала. Обе руки, в этот раз.

— Капитан, — раздался голос. — Капитан!

Глаза Дэмиена поднялись на лицо Йорда.

— Это ты, — сказал Йорд.

Глава 17

Крепко сжимая плечо Энгюрана, Дэмиен привел изувеченного Капитана отрядов Рейвенела в одну из круглых Патрасских палаток на краю поля, где они дожидались Лорена.

Если Дэмиен и был грубее, чем необходимо, то только от того, что не одобрял этот план. Когда Дэмиен его выслушал, ему показалось, будто его тело попало под давление огромного веса. В палатке он отпустил Энгюрана и, не протянув ему руку, наблюдал, как тот поднимается на ноги. На боку Энгюрана виднелась рана, которая все еще кровоточила.

Лорен, войдя в палатку, стянул шлем, и Дэмиен увидел то же, что увидел и Энгюран: золотого принца в броне, запачканной кровью, со взмокшими от пота волосами и безжалостными глазами. Рана в боку Энгюрана была нанесена лезвием Лорена; кровь на броне Лорена принадлежала Энгюрану.

Лорен сказал:

— На колени.

Энгюран упал на колени, лязгнув доспехами.

— Ваше Высочество, — сказал он.

— Ты обращаешься ко мне, как к своему Принцу? — спросил Лорен.

Ничего не изменилось. Лорен был таким же, как и всегда. Спокойные ответы были самыми опасными. Казалось, Энгюран понимал это. Плащ собрался складками вокруг него; он сжал челюсти, но не поднял глаз.

— Я был предан Лорду Туару. Я служил ему десять лет. А у Гийона была власть его положения и влияние Вашего дяди.

— У Гийона нет полномочий, чтобы лишить меня права преемственности. Как выясняется, у него нет и средств. — Глаза Лорена прошлись по Энгюрану, по его склоненной голове, его ране, и Виирийской броне с резными наплечниками. — Мы едем в Рейвенел. Ты жив, потому что я хочу твоей преданности. Я буду ждать ее, когда пелена заблуждений насчет моего дяди спадет с твоих глаз.

Энгюран поднял глаза на Дэмиена. Последний раз, когда они смотрели друг на друга, Энгюран пытался преградить ему путь в зал Туара. Акиэлоссцу не место среди мужчин.

Дэмиен напрягся. Он не хотел слышать ни слова из того, что вот-вот должно было развернуться. Энгюран вернул враждебный взгляд.

Лорен сказал:

— Я