Лишь собственной ценой.

Что на алтарь положим,

То не отдаст любой.

Что оторвать от сердца,

Нигде не прочитать,

Удачи нет рецепта,

Достаточно желать.

— Эй, Гвин, что за рифмоплетство? — потрепала я ее за руку.

Такое с королевой Луары было впервые. Обычно она говорила по существу. Но собеседница не обратила на меня внимания. Чудесно! Я вновь затормошила королеву.

— Гвин, очнись! Не работает этот рецепт! Я желаю эргам самим благополучно сдохнуть, но что-то не помогает!

Королева распахнула глаза и осоловело уставилась на меня.

— Я что-то сказала? — растерянно выдохнула она.

— Это курение тебя до добра не доведет! — вздохнула я. — Ты мне тут стихи декламировала.

— И что там было? — напряглась Гвиневера.

— Да бред всякий, — отмахнулась я.

На самом деле я догадывалась, что означает странный стих, вот только душа не хотела соглашаться с предположениями. Чтобы запечатать Гею щитом, Дорвана отдала собственную жизнь. Она спасла ребенка и, осознав, что смертельно ранена, решила обезопасить свое потомство ценой собственной жизни. Значит, чтобы остановить эргов, надо пожертвовать чем-то действительно ценным. А что ценнее жизни?

— Гвин, как спасти мир? — решила я проверить свою догадку.

— Свет, я не могу отвечать на такие вопросы. Я вижу лишь будущее.

— Как же ты направляешь героев? Стихами?

— Вообще-то советом, — замялась Гвиневера. — Иногда мне открываются некоторые моменты их жизни, но твое будущее я не вижу.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в каких случаях закрыта судьба. Но на всякий случай проверим.

— А ты всегда не могла меня прочитать или только сегодня?

— Раньше я не смотрела, — опустила глаза королева.

Кажется, она чего-то недоговаривает. Хотя, если бы на мне лежал груз знания чужой судьбы, я бы тоже не смогла спокойно рассказать о будущих невзгодах. Впрочем, мы, драконы, предсказания воспринимаем по-другому. Для меня судьба — это множество развилок, как дерево. Колдуны и волшебники видят лишь наиболее вероятные узлы. Вся соль в том, что кроме нескольких самых ярких существует еще огромная куча других. И что самое обидное, их «будущность» постоянно меняется. Но стоит человеку озвучить хотя бы одну, как он на ней зацикливается и отметает прочие, хотя мог бы сам изменить. Правда, для этого нужна огромная сила воли. Наверное, потому религия и запрещает гадать, чтобы у человека всегда была возможность свободы выбора, данная ему Богом.

Но вернемся к нашей проблеме, выясним наиболее возможные вероятности.

— Гвин, а ты видишь, когда эрги сломают щит?

— Завтра днем, — грустно сказала королева.

— А дальнейшую судьбу Геи ты видишь?

Королева выдохнула кольцо дыма и печально покачала головой. Если моя теория вероятностей верна, то пора принимать решение.

— А теперь? — поинтересовалась я.

Королева удивленно вскинула брови.

— А теперь да, — почти испуганно прошептала она, восторженно глядя на меня, но внезапно осеклась, и в ее глазах отразилась горечь и сожаление.

— Но без меня, — кивнула я. — А судьбу Вика и Норри ты видишь?

— Вик станет главой дома Драконов, и ваш род просуществует еще сотни лет. Он, кстати, свою дочь назовет Светой. Эрги будут еще сто пятьдесят лет пытаться проколоть щит, но безуспешно. Потом они прекратят нападать. Норри станет эльфийским королем, когда Лерри решит уйти на покой. Твои братья будут править достойно и справедливо, тем более что у них сохранятся хорошие отношения с королем вампиров Оох-рам-Лукушем. Когда к власти придет племянник Арк'ментр'морка, экономика Драко достигнет своего расцвета.

Приятно знать, что после тебя мир будет продолжать жить.

— А родители? — робко заикнулась я.

Гвиневера подняла тяжелые, полные слез глаза.

— Зачем ты спрашиваешь у меня то, о чем прекрасно знаешь и сама.

Я проглотила горький комок. Они никогда не смирятся. Но именно ради них я и постараюсь выжить, ибо нет более страшного горя, чем потерять ребенка. Я и сейчас чувствую их всепоглощающую любовь. Нет на свете чувства сильнее. Именно ради них я не собираюсь сдаваться, но хочется знать на всякий случай и печальный расклад.

Папа говорит, так нельзя, надо настраиваться и верить в победу. На самом деле можно, просто переломить известную судьбу гораздо сложнее. Но когда было легко? Зато иные вероятности посмотрю.

— А Мортифор? — спросила я.

Гвин вгляделась в шар и погрустнела.

— Что? — испугалась я. — С ним что-то случится?

— Нет, — качнула головой королева Луары. — Просто не знаю, как сказать и при этом тебя не обидеть. Понимаешь, он в будущем будет очень счастлив.

— Так это же хорошо!

— Да, жаль, что не с тобой.

— Значит, оборотень может второй раз полюбить?

— Редкий случай, — кивнула собеседница.

— Гвин, а ты все-таки не догадываешься, что нужно эргам?

— Даже моему дару не пробиться сквозь их ментальные щиты и блоки. Ни один прорицатель не может читать будущее Эквилибриума или приближенных к нему существ, потому что они сами творят будущее.

— Гвин, но мы тоже это делаем сами. Никто не заставляет нас выбирать ту или иную вероятность. Это наше добровольное решение, которое определит наше будущее. Плохое или хорошее — это уже результат нашего умения разруливать проблемы. Свое же будущее ты тоже не видишь?

— Да, — кивнула Гвиневера.

— Потому что ты вначале должна принять решение по возникшему вопросу, а если ты будешь видеть готовые ответы, ты потеряешь данное тебе при рождении право на свободу, в том числе и выбора.

— Я никогда не смотрела на ситуацию с этой стороны, — прошептала Гвин. — У тебя специфическое мировоззрение.

— Оно такое у любого, Гвин. Но никто о нем не подозревает, пока не столкнется с чужим.

— Может быть.

— Гвин, мне удастся восстановить щит?

— Твой уход его не повредит, а эргов затормозит. Собственно, ты уже знаешь, что произойдет. Эрги не остановятся, пока не получат кровь дракона, с твоей смертью они решат, что щит уничтожен, и попытаются напасть — но щит лишь усилится. В результате эффект будет такой, как на всей скорости въехать в гранитную стену. Армии эргов пострадают, и они еще сто пятьдесят лет не смогут пробиться, а потом бросят попытки.

— Как мне попасть в мир эргов? — поинтересовалась я у Гвин.

— Спроси у охотника на драконов, — нехотя ответила королева. — Он знает секрет.