– Вы сказали, что там она пряталась. А где Ирина сейчас?

– Сейчас она едет сюда. Мы отправили за ней Рому. Он ее убедил, что если мы ее нашли, то и другие тоже найдут. Так что для нее безопаснее вернуться и рассказать все, что она знает. Тогда мы сможем ее защитить.

– Да уж, пожалуй, Рома сумеет убедить кого угодно…

Прошло полчаса, и в дверь снова позвонили: как видно, ее новые друзья умели проходить незамеченными мимо консьержки. Или же та просто спала в такое позднее время.

Лена открыла дверь.

На пороге стояла невысокая плотная женщина лет тридцати пяти. У нее было широкое лицо и слишком близко посаженные глаза. В глазах этих было смущение. И еще страх.

Лена вспомнила, что видела пару раз эту женщину на работе у Олега – но не обратила на нее внимания. Похоже, на нее вообще никто не обращал внимания – молчаливая, хмурая, подчеркнуто скромно одетая, почти без косметики.

За спиной у нее маячил Рома. Его лицо было, как всегда, безразличным.

– Здравствуйте, Ирина! – проговорила Лена как могла приветливее. Она не могла забыть, что эта женщина сыграла важную роль в махинациях Вадима, но постаралась убедить себя, что она – только жертва, что в ее действиях не было злого умысла. Пока это удавалось ей плохо.

– Здравствуйте, Елена Павловна. – Мамлеева опустила глаза. – Я перед вами виновата.

– Вашей вины здесь нет, – ответила Елена не вполне искренне. – Или почти нет. Что мы стоим на пороге, – спохватилась она, – вы же с дороги. Пойдемте, хоть кофе выпьете.

Ирина снова смущенно взглянула на хозяйку, прошла вслед за ней на кухню.

Рома вполголоса поздоровался с однополчанами, сел ближе к двери, жадно выпил чашку кофе, которую подал ему Сергей.

Ирина тоже взяла было в руки чашку, но тут же поставила ее на стол и повернулась к Лене.

– Да, я виновата, виновата! – повторила она, сжав руки.

При этом в ее голосе прозвучало не столько желание повиниться, сколько застарелая боль.

– Мне уже тридцать шесть! – выпалила она, как будто этим все было сказано. И Лена поняла, что хотела сказать эта некрасивая, рано стареющая женщина.

Ей уже тридцать шесть – и у нее нет не только семьи, но вообще ничего, никакого намека на личную жизнь, никакого намека на простое женское счастье. Она – серая мышь из бухгалтерии… не мышка – ведь в мышке есть какое-то очарование маленького, шустрого существа, – а именно мышь, крупная и медлительная, мышь, которую никто не замечает, как предмет мебели, как устаревший принтер или, того хуже, факс. Факс, которым уже давно никто не пользуется и который не выбросили только потому, что ни у кого не дошли руки.

И тут вдруг на нее обратил внимание… кто! Не какой-нибудь зачуханный коллега, не клерк, протухший над квартальными отчетами и налоговыми формами, а совладелец фирмы, обеспеченный, успешный мужчина, загорелый красавец…

Ирина не верила своему счастью. В глубине души она понимала, что так не бывает, понимала, что Вадим не может испытывать к ней мужской интерес – но она загоняла эти мысли еще глубже.

Она внушала себе, что Вадим разглядел в ней то, что не заметил прежде ни один мужчина, – ее замечательную душу, ее нерастраченную нежность…

Она вспоминала бессмертную сказку о Золушке, о преображении серого, невзрачного существа в прекрасную принцессу…

Когда Вадим попросил ее подписать сомнительную платежку, Ирина поняла, что обманывала себя, что Вадим ее беззастенчиво использовал. Но она не смогла ему отказать. Тем более что он опять опутал ее липкой паутиной слов, внушил ей, что не делает ничего плохого…

Он заявил, что перечисляет деньги на счет какой-то благотворительной фирмы, что эти деньги будут использованы на самые благородные цели, на здравоохранение…

– Я поверила ему, потому что очень хотела поверить… – проговорила Ирина покаянным голосом.

Но уже на следующий день Вадим прошел мимо нее как мимо пустого места. Он ее просто не заметил в коридоре фирмы.

Она сделала свое дело и больше не была ему нужна. А потом он исчез. Просто исчез, не сказав ей ни слова, не позвонив по телефону, не прислав даже пару слов! Она боялась спросить, куда он делся, потому что сотрудницы и так смотрели на нее косо и шушукались за спиной. И узнала о том, что он улетел якобы в отпуск, от посторонней девицы в туалете! Ирина даже понятия не имела, как ее зовут и в каком отделе она работает, та сама поманила ее к себе и шепотом поведала, что Вадим Андреевич улетел на Мальдивы. Есть такие люди, которых хлебом не корми, а только дай сказать другим гадость!

В первый момент Ирина чуть не упала на холодные кафельные плитки пола, пришлось схватиться за раковину. Девица посмотрел ей в лицо и ушла, удовлетворенно хмыкнув. Ирина посмотрела на себя в зеркало и по собственным глазам поняла, что она нисколько не удивлена. Все так и должно быть. Он использовал ее и теперь бросил. Выбросил, как ненужный автобусный билет, как чек из магазина.

Тогда Ирина очнулась от сладкого гипноза, в котором пребывала все это время. Она поняла, что попала в ужасную историю. Ведь на платежке стояла ее подпись, а деньги вместо Заборска ушли неизвестно куда.

– Сначала я бросилась в банк и спросила у знакомой операционистки, не поздно ли отменить платежку. Сказала ей, что допустила ошибку в реквизитах. Но девушка ответила мне, что деньги уже ушли. Тогда я попросила ее уточнить адрес той фирмы, которая получила эти деньги, – якобы хотела связаться с ними, чтобы исправить ошибку. Но она сказала мне, что со счета той фирмы деньги тоже ушли. Куда? Она не имела права сообщать мне такие вещи, но по дружбе все же сказала, что деньги получила фирма «Микрофинанс».

– Как я и думала! – воскликнула Лена.

– Что же теперь со мной будет? – спросила Мамлеева.

– Напишите все, что вы мне рассказали. Я сохраню ваши показания в надежном месте. Это будет ваш страховой полис. Но все же какое-то время вам лучше не ходить на работу и не показываться на людях, вообще не выходить из дому, – ровным голосом сказала Лена, а про себя добавила, что непременно уволит эту дуру, причем как можно скорее. И Регина Геннадьевна по своим каналам проследит, чтобы работы бухгалтера она уж точно нигде не нашла. За такие вещи надо наказывать. И пускай радуется, что живой осталась, рано или поздно Вадим все равно бы ее пристукнул, ему свидетели не нужны.

В домах и на улицах Киева поселилось отчаяние.

Люди городские и посадские ни на что уже не надеялись, ни от кого не ждали помощи. И от кого ее ждать? Святослав в далекой Болгарии, Претич стоит за рекой и боится подойти к берегу, не то что переправиться через Днепр под печенежскими стрелами.

Посылали к Претичу гонцов, уговорить его княгининым именем на приступ пойти – да ни один гонец через печенежский лагерь не сумел пройти, всех поганые поубивали.