— Насколько я понимаю, это было обоюдно: неприязнь с первого взгляда.

— Да. В общем, между всей этой чушью о том, как полезен эвкалипт при простудах, и как она жалеет, что не привезла сюда свой увлажнитель воздуха, и какие ужасные приступы крупа бывают у ее младшего ребенка, и как она семь лет назад наконец-то поставила коронки на зубы, а до этого полгода ходила страшилищем со сломанными передними зубами, потому что не могла себе позволить и пенни лишнего потратить, проскакивало и другое. Если можно так выразиться, темные намеки про Марго, которая вела себя как экстравагантный, избалованный сноб, хотя на самом деле избытком добродетели не страдала, просто людям это неизвестно. И снова вспомнила про то найденное ею анонимное письмо.

Берди даже вздрогнула. Как ни странно, она совершенно забыла про эти письма. Как она могла? Если Хелен не совершала этих убийств, то скорее всего и писем не писала. Глаза Берди расширились. Если…

— Если Марго шантажировали… — ворвался в ее мысли голос Эдвины.

— Она могла брать деньги из доходов Дипдена, чтобы платить!

— Отсюда внезапные финансовые проблемы. Алистер ничего не знал…

— Боже мой! — Берди схватила Эдвину за руку, и женщины уставились друг на друга. — А если она платить перестала, потому что уже не хватало денег, и шантажист явился сюда инкогнито, чтобы заставить… Такое ведь вполне возможно! Ты займешься счетами прямо сейчас?

Эдвина широко улыбнулась.

— Почему нет? Все равно больше нечем заняться.

— Я тебе помогу. — Берди с энтузиазмом схватила еще два сэндвича и огляделась в поисках тарелки.

— О нет! — Восклицание вырвалось непроизвольно, и Эдвина, заметив реакцию Берди, произнесла примирительным тоном. — Просто одна я справлюсь гораздо быстрее, потому что знаю, что искать. А ты лучше сосредоточься на чем-нибудь другом. Как только что-нибудь найду, сразу же вернусь. Обещаю. Договорились?

— Ну конечно. Никаких проблем, — выдавила улыбку Берди, и с горечью подумала, не обратив внимания на очевидную иронию: "Чертова снисходительная одиночка!"

Любой, кто ее знает, тут же сказал бы: "Чья бы корова мычала, Берди!"

Помахав на прощание, Эдвина энергично вышла из помещения, метафорически потирая руки в ожидании работы, а Берди осталась стоять в холодной кухне с тарелкой сэндвичей в руках, разочарованная и раздраженная. Эдвина ни разу не обмолвилась, что Марго просила ее помочь с банком.

Вероятно, она объяснила бы это профессиональной сдержанностью и осмотрительностью. Какой вздор! Ей просто нравится хранить чужие тайны, пока они ей полезны. Политикан с каменным лицом!

Берди постепенно начинала понимать, что недооценивала Эдвину. Если она в вопросах красоты так же наивна, как и сама Берди, то на собственном беспощадном поле деятельности это настоящая львица. Итак, теперь инициатива в расследовании перешла к Эдвине. И на чем, интересно, "другом" следует сосредоточиться Берди? Что делать до тех пор, пока Эдвина не найдет доказательства шантажа? Если бы Алистер не сжег то письмо! Камин в библиотеке почистили еще в понедельник, так что нет никакой надежды обнаружить там хоть что-нибудь. А второе письмо…

Берди поставила тарелку, взяла сэндвич и рассеянно откусила. Второе письмо забрала Марго: его передала ей Джози при выходе из столовой. А сразу же после ленча она… Берди сунула руку в карман, вытащила расписание и, нетерпеливо встряхнув, расстелила на столе. Сердце ее глухо стукнуло. Сразу после ленча, в два часа, у Марго по расписанию был макияж Джози, и потом она была занята всю вторую половину дня, каждый час. Значит, у нее не было возможности сжечь письмо в одном из каминов в парадной части дома. Джози сказала: Марго свернула его и сунула в карман. Что, если оно все еще там?

Есть только один способ выяснить…

Кабинет Алистера был маленький, уютный, но захламленный донельзя. Здесь пахло бумагой, яблоками и старой кожей от кресла у стола. Фотографии, письма, эскизы, копия расписания, наспех нацарапанные записки с напоминаниями, открытки, пучок высушенной лаванды и несколько перьев были беспорядочно прикреплены к доске, висевшей над старым дубовым письменным столом, наверняка унаследованным вместе с домом. Берди заметила несколько фотографий Дипдена и его персонала. На одной Бетти Хиндер, прищурившись от солнца, чопорно стояла на парадной веранде в компании нескольких женщин и двух мужчин, в одном из которых она узнала Уильяма, несмотря на очень серьезное лицо. Марго в дизайнерском комбинезоне, с шарфом, накрученным на голову наподобие чалмы, и новой соломенной метлой, улыбалась и махала рукой с другой фотографии. Должно быть, это самые первые дни Дипдена.

Берди поежилась, несмотря на тепло в кабинете, и выдвинула верхний ящик стола, забитый ручками, погрызенными карандашами, ластиками в чернильных пятнах и коробочками со скрепками. В глубине обнаружилась небольшая круглая жестянка, в которой когда-то хранился ячменный сахар. Берди вытащила ее и открыла. В яблочко! Связка ключей, на одном из которых приклеен потертый кусочек пластыря с полинявшей буквой М. Вот как все просто. И так же легко его мог найти любой другой.

Аккуратно вернув жестянку на место, Берди засунула ключи в карман, где лежало расписание, и крадучись вышла из комнаты, выключила свет и направилась к новому крылу. Ключи позвякивали при каждом шаге, так что пришлось сунуть руку в карман и придерживать их там.

Ощущая себя воровкой, Берди прошла в дверь, ведущую в пристройку, плотно закрыла ее за собой и хотела было зажечь свет, но рука зависла над выключателем. Берди намеревалась поначалу дойти до косметического кабинета в темноте, чтобы ее никто не заметил, но сейчас, оказавшись в полной темноте, поняла, что решимость ее ослабла. Подумав, она пошла на компромисс: щелкнула лишь одним выключателем — тем, что отвечал за освещение коридоров. Кто-нибудь, конечно, мог увидеть свет из кухонного окна, но делать нечего: пришлось пойти на этот риск — безумие пробираться туда в кромешной тьме.

Хоть Берди и шагала бесшумно, быстро поняла, что даже в освещенных коридорах этого крыла бродят привидения. В старой части дома тоже было достаточно скверно, но по крайней мере там сохранялись (благодаря старинной мебели, книгам, просторным комнатам и высоким потолкам) воспоминания о других временах, другом предназначении, других людях. Эти же водонепроницаемые, герметичные, застланные коврами переходы с низкими потолками и одинаковыми дверями, за которыми скрывались гигиенические кабинеты, не хранили эхо прошлого, которое могло бы облагородить их или ослабить все нарастающее гнетущее чувство. Дальше по коридору, за двумя из этих дверей, лежали две женщины, еще вчера жившие и дышавшие, о чем-то мечтавшие, строившие какие-то планы, а сейчас — холодные, в темноте, залитые собственной кровью.

Добравшись до косметического кабинета, Берди замедлила шаг. Ей очень не хотелось входить туда снова, но пальцы механически вытащили ключи из кармана и нащупали наклейку из пластыря, помеченную хозяйкой.