Как заставить убийцу вернуть друга? Существует ли для этого какая-нибудь оккультная практика? Может быть, следует использовать exemplum Штайнера? Или его же, но с какими-то вариациями?

В этот вечер по дороге домой Лаурьену казалось, что его преследует человек с большим острым ножом. Неужели он опустится до подобных трюков? Но, с другой стороны, терять ему все равно нечего, так почему бы не попробовать? Металлическую пластину ему, к сожалению, не достать, хотя для его целей наверное, вполне хватит кусочка холста. Но как тайно, тихо и спокойно, чтобы никто не заметил, осуществить магическое действие? Он, студент artes liberales, намеревается экспериментировать, подчиняясь самому низменному человеческому импульсу! Просто смешно! Почему бы сразу не начать колоть иголками тряпочных кукол! Но он уже не мог отказаться от своей идеи. Почему бы самому не испытать силу звездных тел, почему бы не попробовать изменить судьбу? Помоги мне. Господи! Лаурьен спешил по улицам, ничего не видя вокруг, дождь хлестал ему в лицо, сверкали молнии, как будто самой только мыслью он возмутил звезды. И вдруг перед ним оказалась лавка, где продавали всякие принадлежности для письма. Знак судьбы? Здесь наверняка есть холст, его покупают городские художники.

Внутри пахло пергаментом. За столом стоял мастер.

— А холст у вас есть? — спросил Лаурьен срывающимся голосом.

— Конечно, хороший холст, самый лучший холст. Вот…

Мастер выложил на стол кусок холста.

— Мне нужно совсем немного.

— Для одной картины?

— Нет, нет, — забормотал Лаурьен. — Совсем чуть-чуть, не больше, чем половинка книжной страницы.

Мастер отрезал ему кусочек ткани.

— Но из этого получится только очень маленькая картинка, — пробурчал он и покачал головой, глядя вслед явно смущенному пареньку.

Он сделал вид, что заболел. Резь в желудке, тошнота, головокружение — симптомы, которые могут означать все и ничего. В результате он остался один в больничной комнате. Расположение Венеры было как раз подходящее. Дождавшись темноты, Лаурьен расправил холст на полу. Открыл окно и положил на подоконник сосновую лучину. Аккуратно написал имя друга на холсте, поднес его к окну и зажег лучину. Разгоревшееся светлое пламя провело на холсте полосу, а потом охватило весь кусок, так что Лаурьену пришлось держать руки как можно дальше. В конце концов он выронил обгоревшую ткань, которая медленно опустилась на землю.

— Иосиф Генрих, приди, пожалуйста, в схолариум на Гереонштрасе в Кёльне, — шептал он.

От огня ткань съежилась, развалилась на части и продолжала тлеть уже на улице.

«Тебя, видимо, покинули все добрые духи, — промелькнуло в голове у Лаурьена, когда он смотрел на тлеющий лоскут. — Что будет от такого колдовства?»

Он взглянул на небо. Оно нависло над ним, черное и тяжелое, звезды сияли, как будто подмигивали. Успокоившись, поскольку он сделал все, что было в его силах и в силах звезд, Лаурьен лег в постель, надеясь, что его друг уже находится на пути к нему.

На следующее утро появился Иосиф Генрих, но совсем не тот, которого Лаурьен пытался призвать колдовством. Сына кухарки тоже звали Иосиф Генрих. В этот день он принес в схолариум мешок муки. Явно была допущена какая-то ошибка. Неужели на свете столько юношей с таким именем, что даже звезды не знают, кого он имел в виду? Или же это просто смешная случайность, помешавшая его сделке со звездами? Неужели элементарная схожесть имен способна повлиять на столь священный, тайный и магический сговор? Лаурьена охватило предчувствие несчастья. Но даже если это оказался не тот парень, все равно ведь сработало. Колдовство однозначно продемонстрировало свою эффективность, а на это Лаурьен рассчитывал меньше всего. В принципе он хотел только успокоить свою совесть, лишь юношеское любопытство заставило его проверить действенность колдовства. Теперь он считал, что сила звезд подтверждена, а это его весьма и весьма обеспокоило. А если он таким же образом вызовет в схолариум Папу Римского? Неужели тот вдруг появится в прекрасном городе Кёльне как deus ex machina[57]и соберет Вселенский собор?

Лаурьен потряс головой: осторожно, это принесет несчастье. Ведь все получилось не так, тут есть какая-то загвоздка. То, что можно вот так просто повлиять на судьбу, вовсе не радует. И все-таки этот Иосиф Генрих со своим мешком муки явился, хоть и внушив ему тем самым сильный ужас…

Ломбарди встретил Штайнера в рефекториуме коллегиума за обедом. Им срочно нужно поговорить, речь идет о пропавшем студенте.

Штайнер имел беседу с деканом факультета, который велел тут же обыскать схолариум на Гереонштрасе. Но не нашли ничего, ни малейшего намека на Иосифа Генриха. Постепенно Штайнер впал в беспокойство. Студенты исчезают один за другим. Эти чудеса не позволяли ему сосредоточиться на занятиях. Он боролся с собой и никак не мог решить, следует ли сказать канцлеру правду о приоре. Но все-таки молчал, опасаясь за жизнь студента, который, возможно, попал в руки де Сверте. Но и бездействовать тоже уже было нельзя. Ломбарди требовал перевернуть вверх дном Шпильмансгассе. Но Штайнер подлил масла в огонь, сообщив, что студент, видимо, лгал, потому что там уже опросили всех, кто сдает комнаты, и никто в глаза его не видел. Ломбарди не возразил, сказав, что, возможно, знает, где же на самом деле живет этот студент. Дело в том, что однажды он видел, как тот выходил из дома недалеко от сенного рынка, так что вполне имеет смысл поспрашивать там. Штайнер ухватился за соломинку и, несмотря на страшнейший мороз, вместе с Ломбарди поспешил к сенному рынку, куда как раз сгоняли скот. Небо в этот день было ярко-синим, чуть в стороне от торговой суеты стоял дом, в котором нашла пристанище Софи Касалл. Штайнер с сомнением посмотрел в лицо Ломбарди.

— Здесь? Но ведь тут живет вдова Касалла.

Ломбарди кивнул.

— Не так давно я видел, как Иосиф Генрих выходил через черный ход. Может быть, он тоже снимает здесь комнату…

— Эти люди не сдают комнат студентам, — резко ответил Штайнер.

Они позвонили. Дверь открыла служанка.

— Не сдают ли твои хозяева комнату какому-нибудь студенту? — Штайнер не стал ходить вокруг да около.

Девушка испуганно покачала головой:

— Хозяина дома нет, хозяйки тоже…

— Но ведь Софи Касалл живет здесь, правильно?

— Да, господин. Но… как бы вам сказать… она уже… ее уже несколько дней никто не видел.

Она явно смутилась. Видимо, у нее промелькнула какая-то мысль, но она не знала, стоит ли доверяться незнакомцам.

— Не бойся, я магистр Штайнер с факультета. Мы ищем одного пропавшего студента. Ты уверена, что здесь никаких студентов нет?