* * *

И через три дня нам со Светланой не было скучно. Когда мы решили немного отдохнуть после первого бурного соития, я галантно предложил ей бокал вина с растворенной в нем таблеткой, которая усыпляет ровно на пятнадцать минут. За это время я успел снять отпечатки пальцев и сделать снимок роговицы глаз. Затем я растянулся рядом с ней на кровати и сделал вид, что задремал. Как и было запланировано, моя возлюбленная проснулась через пятнадцать минут, нежно поцеловала меня, взглянула на часы и, медленно встав, начала одеваться. Я тут же проснулся, притянул ее к себе, и все началось сначала.

Примерно через час Светлана ушла. Быстро приняв прохладный душ, я все обдумал, наметил следующие шаги и сел за свой суперкомпьютер. Это чудо XXI века снабдили выходом на спутники-шпионы, принадлежавшие моей маленькой сионистской стране, и я мог рассмотреть практически каждую точку на земном шаре. Сами эти спутники входят в одну систему с американскими, и в их поле обзора по определению нет «черных мест», которые нельзя просмотреть. Кроме того, в компьютер были заложены программы, позволяющие входить практически в любой банк данных, будь то метро, банки или любые другие организации и компании. Главное, чтобы компьютеры этих заведений были подключены к Интернету.

Итак, я начал готовиться к взлому лаборатории. Просмотрев всю имеющуюся информацию, я составил план. Вирус доработают в ближайшую неделю, и мне оставалось только изучить территорию института и лаборатории, для чего я решил применить старый прием, которым пользовался много раз. Под видом журналиста назначил встречу с заведующим кафедрой профессором Моргулиным. На такие случаи у меня есть несколько готовых легенд, и на этот раз я взял свою американскую версию: я – Джонатан Раш, журналист. Конечно, особый отдел института проверит меня, но Раш абсолютно реальный человек, работающий в очень известной газете. За меня даже налоги платили и два-три раза в год выписывали штраф за неправильную парковку. Так что легенда моя обычную проверку выдержит без труда.

Я отправил в институт официально оформленную просьбу об интервью, и ответ пришел достаточно быстро. Встречу с профессором мне назначили через две недели. Ну что ж, будем пока развлекаться. Как поступить со Светланой, я тоже решил: проведу сеанс наркогипноза и внушу ей, что ничего не было. Технику я знал, много раз присутствовал при таких делах и видел, насколько она эффективна. Все-таки разбудить чувства женщины и оставить ее я считал совсем некрасивым поступком. Кроме того, как говорится, от любви до ненависти – один шаг. Поди знай, что Света натворит, пытаясь меня найти и выяснить, почему я исчез. Значит, решено: наркогипноз.

Встречи наши со Светланой продолжались, круглосуточное наблюдение за ней и за институтом – тоже. Но решающий момент приближался.

Москва, ул. Авиаторов, 19

Московский НИИ квантовой физики РАН

Приемная завкафедрой изучения аномалий электромагнитных полей профессора Д.П. Моргулина

30 апреля 2005 г., 12:00

Такси затормозило на улице Авиаторов у многоэтажного здания с огромной вывеской «Московский научно-исследовательский институт квантовой физики РАН».

Я расплатился с водителем и медленно вышел из машины, держа в левой руке красивый кожаный портфель, в котором лежали нехитрые журналистские принадлежности: блокнот, ручка и магнитофон. Интервью я собирался проводить профессионально и тщательно к этому подготовился. Но интересовало меня не то, что скажет профессор. Что у него там делается, я знал досконально, меня же интересовало помещение, то есть входы, видеокамеры на дверях и все другие обстоятельства, с которыми мне придется справиться в ближайшую неделю. Визит к профессору стал завершающей стадией подготовки к предстоящей операции по внедрению в лабораторию Стерина. Я прошел к бюро пропусков и внимательно осмотрел все, что только можно, стараясь не упустить ни одной детали.

При входе в здание и в коридорах стояли камеры наблюдения. Но эта система – проблема нетяжелая. Ребята из группы поддержки сняли пустые коридоры и приготовили фильм для показа. Дежурному у пульта управления позвонят. На выяснение того, что звонок ошибочен, уйдет около пятнадцати секунд, после чего в камере наблюдения будет крутиться уже новый фильм с пустыми коридорами.

Получив пропуск, я неторопливо поднялся на третий этаж и начал искать кабинет профессора. Я, конечно, знал, что он находится на втором этаже, но мне было нужно зайти на третий. Именно там я увидел то, что хотел: в коридоре стояли солдаты. Получается, что перед лабораторией Стерина помимо биотермических сканеров, дающих право входа только определенным людям, стоит живой щит. Это усложняло ситуацию, но ненамного.

Желая продемонстрировать на всякий случай, что я случайно зашел не в тот коридор, я спросил проходившего мимо сотрудника института, где находится приемная профессора Моргулина, и благополучно спустился этажом ниже. Вежливая секретарша в ответ на мое представление предложила подождать немного, поскольку профессор задерживался на полчаса. Я уселся в довольно удобное кресло и принялся ждать. Дабы не терять времени и показать свой профессиональный интерес, я начал расспрашивать секретаршу обо всяких мелочах, которые хотел бы уточнить до прихода профессора. Я спрашивал в основном о кафедре. Секретарша, поддавшись соблазну поболтать с иностранцем и явно уважая мой американский акцент, за пять минут рассказала мне историю кафедры, коротко изложила биографию профессора и еще нескольких сотрудников. О Стерине – ни слова. Потом она пожаловалась на моих американских братьев, которые внесли институт в «черный» список, перекрыв таким образом доступ к международным грантам. А все из-за чего? Им, видите ли, не нравится, что на кафедру ядерной физики взяли несколько аспирантов из Ирана.

Я внимательно слушал, согласно кивая в такт ее словам, а потом добавил:

– Видимо, это после случая с Пакистаном. Возглавляющий разработки ядерной программы Пакистана доктор Хан работал в исследовательской фирме в Голландии. Впоследствии выяснилось, что он сфотографировал все чертежи, относящиеся к технологии обогащения урана и, проработав еще несколько лет, уехал на родину, где с успехом продолжил работу по созданию ядерной бомбы. И создал. А потом организовал фирму, которая продает секреты ядерных технологий всем, кто платит.

Теперь пришла очередь моей собеседницы удивиться: этой истории она не слышала. Так, взаимно обмениваясь любезностями, мы и провели полчаса, пока не приехал Моргулин.

Профессор оказался невысокого роста, чуть полноватый, седовласый, в очках с массивной коричневой оправой. Его костюм напоминал моду начала девяностых, то время, когда ученые еще считались элитой. В общем, внешне Дмитрий Петрович полностью соответствовал образу ученого. Подойдя ко мне, он извинился за опоздание, пожал мою руку и пригласил в кабинет.

Я поправил узел галстука, показывая этим легкое волнение от предстоящей встречи с ученым настолько высокого ранга, и вошел в кабинет. Там царил, что называется, творческий порядок. Посередине достаточно просторной комнаты стоял внушительных размеров старинный стол, полностью занятый книгами и папками. Вокруг стола стояли три тоже старинных стула. Около стены – книжный шкаф. Все остальное пространство оказалось пустым, не считая книг, лежавших, стопками и поодиночке повсюду.