Леонид, перегнувшись через сиденье, забрал свою сумку, лежащую сзади, и следом за Уно вышел из машины.

Поздоровавшись с хозяйкой пансиона, они поднялись по ступеням крыльца, и вошли в небольшой уютный холл.

Женщина закрыла за ними дверь и повернулась.

Ей было около пятидесяти лет. У нее было типично эстонское широкоскулое лицо, большой прямой нос и серые глаза. Ее полную фигуру скрывало серое, под тон глаз, просторное платье.

– Эльза, познакомьтесь: это Леонид, он поживет у вас несколько дней, – сказал Уно и добавил несколько слов по-эстонски.

– Очень приятно, милости просим, – с характерным эстонским акцентом сказала женщина, доброжелательно улыбнувшись Леониду. – Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, – и она, повернувшись, направилась к лестнице на второй этаж, двигаясь на удивление легко для такой полной немолодой дамы.

Убедившись, что Леонид хорошо устроился, Уно взял у него деньги на приобретение документов, а также для открытия счета в «Сити-банке», и уехал, сказав, что будет ему звонить.

Проводив Уно, хозяйка постучала в комнату Леонида и предложила ему:

– Если хотите, вы можете принять душ после дороги, а я вам пока приготовлю ужин.

Леонид почувствовал зверский аппетит и благодарно согласился, сглотнув тут же набежавшую слюну: ведь он сегодня, не считая раннего завтрака, за весь день «откушал» лишь три четверти бутылки водки и одну конфету, которой он эту водку закусил.

Леонид пробыл в пансионе в общей сложности трое суток.

В один из дней ему позвонил Сергей и сказал, что у них все нормально, Лёня обживается и ему в лагере нравится, говорит: настоящие каникулы. От его простуды остался лишь легкий кашель, он хорошо ест и успешно проходит «курс молодого бойца» с инструкторами.

У Леонида, который все время возвращался мыслями к сыну, сердце успокоилось, теперь он мог сосредоточиться на своей основной задаче по вызволению Есении из «научного плена».

Уно звонил Леониду раз в день, коротко вводя его в курс, как продвигаются дела с документами. В остальное время Леонид ел, спал, читал или смотрел по телевизору почему-то очень заинтересовавшие его шведские программы.

Присутствие в доме Эльзы было практически незаметным. Она поднималась в комнату Леонида только для того, чтобы пригласить его к столу или спросить, не нужно ли ему чего-нибудь.

Его совсем не угнетало это одинокое отсиживание в чужом доме, наоборот, он понимал, что это, пожалуй, последние спокойные деньки перед его путешествием в неизвестность. Правда, непонятно на чем основывающийся оптимизм вселял в него уверенность в том, что там все будет хорошо, и что он обязательно найдет Есению и им удастся благополучно выбраться из всех передряг. Письмо Сергея к Федору, на которого он очень надеялся, лежало на дне сумки вместе с деньгами.

На четвертый день, рано утром, позвонил Уно и сказал, что едет к Леониду с уже готовыми документами и билетом на самолет, который вылетает через несколько часов.

– Уно, пожалуйста, если у вас будет такая возможность, купите по пути букет роз и большую коробку конфет, я хочу поблагодарить Эльзу, – попросил его Леонид.

– Ее услуги уже оплачены, – сказал Уно.

– Все равно я бы хотел поблагодарить ее лично, – упрямо повторил Леонид.

– Хорошо, – сдался Уно и положил трубку.

– Госпожа Эльза, – спустившись вниз, позвал хозяйку Леонид, – скоро приедет Уно. Похоже, что мое надоедливое присутствие закончилось: я сегодня уезжаю.

– Ну что вы, – улыбнулась накрывавшая на стол Эльза, – мне было приятно иметь вас гостем. Садитесь, завтрак уже готов, вам нужно перед отъездом хорошо поесть.

Быстро позавтракав, Леонид поднялся к себе в комнату, чтобы привести себя в порядок и переодеться в заранее приготовленную одежду, соответствующую его статусу обеспеченного иностранца. В шкафу ожидали купленные еще в Питере элегантный костюм, кашемировое пальто и дорогие кожаные туфли. Все это потом придется снять в Алма-Ате, когда он уже по российскому паспорту должен будет скромно ехать в поезде по направлению к Новосибирску. А пока нужно было навести лоск.

Леонид успел к приезду Уно принять душ, нанести крем автозагара на лицо и руки и переодеться. Спустившись вниз с видом заезжего южного дипломата, он поверг в изумление Эльзу, стоящую в холле у лестницы. У нее даже глаза округлились от восхищения, когда она его увидела.

Уно же невозмутимо пожал руку Леониду и протянул ему кожаное портмоне с документами.

Леонид вынул из портмоне и с любопытством раскрыл два паспорта – все выглядело очень убедительно, даже их лица с Есенией в этих заграничных книжицах с чужими фамилиями. Несмотря на то, что Леонид на фото был без капы и линз, он все равно был мало похож на себя предыдущего.

– Педро и Роузалия Карейрос, – прочел он. – Ничего звучит… А Лёня у нас, значит, стал Леоном Карейросом, тоже неплохо… Граждане Панамы… Вернетесь к Сергею, передайте, чтобы Лёня начал учить испанский.

– Хорошо, – серьезно сказал Уно и, указав на портмоне, добавил: – Посмотрите внимательно: там еще водительские права, кредитная карточка «Сити-банка»…

– Вижу-вижу, полный джентльменский набор, – кивнул Леонид, перебирая содержимое портмоне. – Спасибо, Уно, теперь я полностью экипирован.

– Рад был помочь. Если вы готовы, то нам пора ехать.

Прощаясь с Эльзой, Леонид вручил ей букет и конфеты, привезенные Уно, окончательно смутив ее своей галантностью.

Когда Леонид с Уно вышли на улицу и сели в машину, Эльза еще долго смотрела им вслед. Нелюбопытная от природы, она все-таки заинтересовалась, кто же это останавливался у нее, и решила, что это была очень важная птица.

К аэропорту Юлямисте, построенному по тому же проекту, что и питерский аэропорт Пулково, они подъехали за десять минут до окончания регистрации, чтобы не светиться лишнее время в людном месте.

– Ну что же, Леонид, желаю вам удачи, и счастливого пути, – сказал Уно, останавливаясь перед входом в таможенную зону и протягивая Леониду руку.

– Спасибо вам, Уно, за все, что вы для меня сделали, – с признательностью глядя на него, сказал Леонид, пожимая ему руку. – Когда будете в Питере, передайте от меня привет Сергею.

– Обязательно передам, я сегодня поеду туда, нужно забрать Велло, работа, знаете ли… Идите, Леонид, а то опоздаете.

– Да-да, – сказал Леонид и, подхватив багаж, поспешил к нетерпеливо поглядывающим на него таможенникам.

Подойдя к стойке, он оглянулся. Наблюдавший за ним Уно поднял руку в прощальном жесте и ободряюще кивнул Леониду.

Вживаясь в роль иностранца, Леонид выложил на стойку перед пожилой таможенницей паспорт и билет, и неожиданно для самого себя поздоровался по-испански:

– ?Buenos dias, senora!