Добсон кивнул:

– Он ощущает угрозу и нанесет удар, потому что Франческа представляет для него опасность. Она может забрать все, за что он цеплялся все эти годы, и он попытается остановить ее до того, как она узнает правду.

Себастьян не знал, что и думать. Имя дало ясную картину, и теперь ему многое стало понятно, а беспокойство за Франческу возросло десятикратно. Опасный джентльмен мог беспрепятственно показываться в обществе, и не важно, в Йоркшире она или в Лондоне, против него Франческа была беззащитна. Как в таких условиях охранять ее? Он – мистер Торн, и ему будет открыто заявлено, что его нахождение там, где присутствует мисс Франческа Гринтри, нежелательно.

Но что, если он больше не мистер Торн?

Афродита намекнула на многое.

«Такой человек, как вы, может идти рядом с Франческой лишь тайно. Будь вы джентльменом, вам было бы проще охранять ее. Вы ведь хотите, чтобы она не пострадала, не так ли?»

Его рука впилась в перила из черного дерева, окружавшие галерею. Он обещал себе никогда не возвращаться, но теперь в этом нуждалась Франческа, и он должен был ее спасти, чего бы это ему ни стоило.

– Она правда не может говорить? – удивленно спросила Лил.

Мартин кивнул:

– Нет, не может. Она не может даже сказать Торну, кто отдавал ей приказы, и теперь он очень волнуется. Он ломает голову над тем, кто теперь будет охотиться на мисс Франческу, которая отказалась подпускать его к себе.

Мартин часто рассказывал Лил то, что было известно лишь ему, и хотя ей это нравилось, она не показывала виду. Лучше держать мужчин в неведении относительно того, что думают женщины.

– Мисс Франческа слишком хороша, чтобы подчиняться твоему хозяину.

Мартин рассмеялся:

– А вот и нет. Они без ума друг от друга, разве ты не видишь?

– Нет, не вижу и не верю тебе.

– Ну так присмотрись получше, и тогда ты мне обязательно поверишь.

Лил хихикнула:

– Видишь ли, Мартин, существуют гораздо более важные вещи, чем похоть. Когда леди выходит замуж, она выходит замуж за родословную. Ей нужен муж, который будет заботиться о ней и давать ей все то, к чему она привыкла.

– А как насчет тех, кто хочет выйти замуж по любви?

– Тут все зависит от того, кто он, – недовольно ответила Лил.

– Кто?

– Этот некто.

Мартин покачал головой:

– Ладно, пусть так. Это дает хоть какую-то надежду.

У Лил сжалось сердце. Она обещала себе больше не иметь дела с мужчинами. Слишком много боли, а у нее – слишком много тайн. Мартин тоже захочет узнать о ней все, он будет допытываться, пока не узнает о прошлом, потом отвернется и уйдет, а она этого не вынесет. Лучше остановиться прямо сейчас, как тогда, с мистером Кейтом. Вот Джейкоба не очень интересовало ее прошлое: ему лишь хотелось, чтобы кто-то готовил, стирал и спал рядом. Он считал Лил хорошей партией, потому что она была горничной, что гораздо выше деревенской девушки.

Однако с Мартином будет все иначе – он ясно выражался, был умен и часто смешил ее. Они определенно могли бы быть счастливы, но…

Это-то ее и пугало.

– Скоро я вернусь в Йоркшир, потому что мисс Франческа захочет, чтобы я поехала с ней.

– Жаль. – Мартин вздохнул. – А что, если я попрошу тебя остаться со мной? Ты помогала бы мне заботиться о мистере Торне.

– Не думаю. Зачем мистеру Торну горничная?

Мартин улыбнулся:

– Лил, у меня такое чувство, будто мистер Торн подумывает о женитьбе.

– О женитьбе? – удивилась она.

– Да. Как-то я нашел в книжном шкафу женские трусики.

Лил удивилась еще сильнее, но промолчала.

– Вот так-то. Подумай об этом. Нам в Лондоне будет очень удобно, и, думаю, мы составим прекрасную пару.

Лил не смогла сдержать улыбку. Кого он обманывает? Однако предложение удивительно соблазнительное, если вспомнить, что останется в прошлом.

– Хорошо, я подумаю.

Мартин кивнул – он явно был доволен. Теперь оба улыбались так, будто выиграли в лотерею, и ни тому ни другой не хватало смелости в этом признаться.

– Где сейчас мистер Торн? Мисс Франческа уверяет, что он уехал. Не могу сказать, чтобы она этому радовалась.

– Он действительно уехал домой, но скоро вернется, и тогда…

Впрочем, о том, что будет тогда, Мартин решил пока умолчать.

Здание почти не изменилось. Было время, он звал его развалюхой, но только потому, что множество поколений пристраивали свои углы к первоначальному дому эпохи Тюдоров.

Он приехал вечером, привязал лошадь и решил пройтись немного пешком. Ему хотелось успокоиться и ощутить волшебство встречи. Зрелище было великолепное. Закатное солнце позолотило кирпичную кладку и окна, в саду пышно разрослись цветы.

Уловив запах роз, Себастьян задумался о Барбаре: девочкой она бегала по саду, и он часто играл с ней в догонялки.

Будучи близнецами, они делали все сообща, пока им не исполнилось пять лет. Тогда все изменилось: Себастьян отправился в школу, Барбара осталась дома.

Она была красивым ребенком и позже превратилась в красивую женщину. Тогда-то Себастьян и привел Леона к ним в Уорторн. Они познакомились и подружились в Лондоне, а потом Барбара и Леон полюбили друг друга.

Он помнил, как сестра пришла улыбаясь и рассказала, что Леон сделал ей предложение. Себастьяна переполняла радость. Его друг и сестра поженятся. Так должно было случиться. А потом она вдруг сказала: «Иногда он немного ревнив».

Себастьян удивился. Лео ревнив? Это невозможно. Он даже рассмеялся:

– Барбара, прекрати флиртовать, тогда он не будет ревновать.

Она улыбнулась, но в ее взгляде промелькнуло сомнение.

Тогда Себастьян сказал себе, что свадьба назначена и сестра просто нервничает. Все шло превосходно, но…

Но правда состояла в том, что ничего превосходного не было. Ему исполнилось двадцать два года, он был сосредоточен на себе и не знаком с оттенками света и тени в мире. Он даже не мог себе представить, что существуют мужчины, которые хотят причинять женщине вред, которым это нравится.

Свадьба проходила в сельской церкви, на ней присутствовали все друзья и родственники. Себастьян сопровождал невесту как брат и глава семейства, поскольку их родители умерли десять лет назад и он унаследовал титул очень молодым.

Барбара и Леон собирались жить большую часть года в Лондоне, а на отдых переезжать в Нортамберленд, в поместье Леона, и Себастьян не видел ее четыре месяца, а когда увидел, сразу заметил перемену. Сестра уже не была такой веселой: она редко улыбалась и казалась измученной и какой-то робкой.