Тут нас окликнул буфетчик, мы забрали заказанные напитки, и грог оказался чудо как хорош. Аж теплом всего пробрало.

Понемногу начали подходить члены клуба, а дальше в немалой ажитации прибежали Карл, Ян и Коля.

— Пьер! Ты только посмотри, что творится! — Карл, даже не поздоровавшись, сунул мне в руки газету. — Ты только глянь! Чуешь, к чему идёт?

Как оказалось, субботним вечером в столице случился налёт на хранилище госбанка, в ходе которого бандиты убили и ранили двенадцать бойцов военизированной охраны, а добычей их стало два десятка миллионов рублей. Что самое поганое — орудовала банда операторов, именно использование сверхспособностей и дало возможность преступникам осуществить задуманное и оторваться от погони.

— Дела! — присвистнул я, прикинув, что с этим налётом откомандированный в столицу Василь угодит прямиком с корабля на бал. — Что сейчас начнётся!

— Уже началось, — бросил проходивший мимо Касатон Стройнович. Он встал в центре помещения и похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание собравшихся. — Тема сегодняшнего собрания — провокация реакционных сил!

Аргументировал свою позицию аспирант вполне достойно, я даже заслушался. Очень уж большой общественный резонанс вызвало вчерашнее происшествие, не обошлось и без политических заявлений. И если лидер «Правого легиона» ограничился традиционным уже требованием отставки правительства, то пережиток прошлого светлейший князь Михаил высказался за приостановку инициации новых операторов до утверждения некоего единого ценза благонадёжности. Не остались в стороне и консерваторы из «Земского собора», эти ретрограды потребовали запретить операторам селиться западнее Рифейского хребта.

— Какая-то черта оседлости! — зло проворчал Ян.

— Не какая-то, а самая настоящая! — согласился с ним Карл.

И в довершение всего министерство иностранных дел и республиканский идеологический комиссариат выступили с предложениями о переводе в их и только их юрисдикцию преступлений, совершаемых с задействованием сверхспособностей, а заодно о предельном сокращении полномочий ОНКОР.

Дискуссия увлекла не на шутку, и в какой-то миг я не обнаружил за столом ни с интересом до того вертевшего головой по сторонам Льва, ни с вежливым безразличием внимавшей разговорам студентов Милены. И если барышню почти сразу углядел заходящей в дамскую комнату, то моего товарища не было решительно нигде. Именно поэтому, когда заслышал разговор на повышенных тонах у входной двери, поспешил туда без сомнений и колебаний. Правильно сделал.

— Ты понимаешь, что так нельзя? — заявил Лев опоздавшей на собрание Инге. — Нельзя просто взять и разорвать отношения письмом! Ты должна с ним поговорить!

— Я никому ничего не должна! — отчеканила девушка и, сочтя разговор оконченным, двинулась к буфету.

Лев загородил ей проход, и Вениамин Мельник потянулся отодвинуть его в сторону. Затрепетавшего на кончиках пальцев моего бывшего одноклассника воздействия аспирант не почувствовал, а вот я его уловил и спешно вклинился между этой парочкой.

— Привет, Инга! Прекрасно выглядишь! — выдавил из себя через силу улыбку, попутно перехватил жилистое запястье Льва и усилием воли подавил его сверхспособности. — Привет, Вениамин! А мы вот, покурить собирались.

При желании Лев вполне мог вывернуться, на такие вещи он был мастак, но не стал дёргаться, позволил выдавить себя на лестницу. Там круживший по двору-колодцу ветер сыпанул колючими крупинками снега, вроде как сбил накал эмоций, и я отпустил товарища.

— Лёва, ты что творишь?!

Тот дрожащими руками достал из внутреннего кармана портсигар, выудил папиросу, сунул в рот, и та задымилась сама собой.

— А что такое? — хрипло спросил он, затянулся и тут же закашлялся.

Я забрал у него папиросу, втянул в лёгкие продравший нутро наждаком дым и с отвращением выкинул её в снег.

— Ты же чувствовал его потенциал! Ёлки! Он под девятьсот мегаджоулей держит! Ткни ты его — тут половину здания бы разнесло! И самое главное — чего ради? Аркаша с Ингой сами в своих отношениях разберутся!

Лев упрямо поджал губы и отвернулся, а у меня мелькнула мысль, что дело, возможно, отнюдь не в отношениях Инги и Аркаши. Быть может, я один перегорел, а остальные — нет, у остальных чувства?

Распахнулась дверь, на лестницу выглянула Милена. Остро глянула и спросила:

— Секретничаете?

— Нет, уже уходим, — заявил Лев. — Увидимся, Петя! — попрощался он и начал спускаться по лестнице, так на меня и не взглянув.

Да уж, нехорошо получилось. Я вернулся в клуб и нисколько не удивился, когда уже вечером Карл немного помялся и сказал:

— Петь, бед обид, но не приводи его сюда больше. Хорошо? Мы с тобой на одной волне, а он из компании выламывается.

— Да какие тут могут быть обиды? — со вздохом ответил я, не преминув отметить, что из всех компаний неизменно выламывался сам, а тут вон оно как вышло. Кто бы подумать мог.

— До завтра!

— Пока!

Понедельник начался с того, что прямо с утра меня выдернули в контрольно-ревизионный отдел. Ну, как выдернули? Просто дневальный велел перед завтраком зайти к капитану Городцу. Что я с тяжёлым сердцем и сделал, но опасался неведомых неприятностей совершенно напрасно.

— Проверка в отношении тебя прекращена, с сегодняшнего дня возвращаешься к патрулированию улиц, — официальным тоном оповестил меня Георгий Иванович и спросил: — Рад?

— Наверное, — ответил я не слишком уверенно, поскольку никакой радости по этому поводу не испытывал. — Так что же — всё?

— Феликса Стребинского поместили на принудительное лечение, уголовное дело в отношении него закрыто. Пакостей со стороны монархистов можешь больше не опасаться.

— Да я и не опасался особо.

— Ну и дурак, — выдал Городец, и его скуластая физиономия приобрела выражение крайнего неодобрения. — Свободен!

Но я задержался и доложил о предназначенных для Юлии Сергеевны записях, которые получил от Льва.

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался Георгий Иванович. — Покажи! — Он наскоро просмотрел заметки и кинул на стол. — Отдам нашим спецам, пусть оценят.

— Думаете, техника может секретной быть?

Капитан недобро ухмыльнулся.

— Думаю, смежники могли пустышку подсунуть. А это в случае вербовки твои акции серьёзным образом обесценит. Уж лучше ничего не давать, нежели пустозвоном прослыть.

И вот с этим утверждением я был целиком и полностью согласен.

Опасность провокаций со стороны монархистов вроде как миновала, и всё же из комендатуры я поехал на дежурной машине прямиком в институт, не став делать крюк до психиатрической клиники. На лекции по общей теории сверхэнергии сел рядом со Львом, но ни перед парой разговор не клеился, ни на перемене толком не пообщались. Чувствовалась некая подспудная натянутость. Тот же Аркаша легко бы растопил ледок, а мне общение с людьми никогда не давалось, в таких вот случаях предпочитал оставлять ситуацию на откуп собеседнику. Не стал ничего выдумывать и на этот раз, просто не до того было.