— С сундуком? — попытался поддеть Арне приятеля и тут же понял, что нечаянно попал по больному.

— С сундуком. — На этот раз Каи был необычно серьезным. — Только и того, что с сундуком. И отказаться нельзя, обещал же. Только и могу, что подольше свадьбу откладывать.

— А зачем откладывать? — Уже намного серьезнее спросил Арне. — Брат тебя любит, сам знаешь. Совсем старуху или уродину сватать бы не стал. А "новые" деньги к новым землям как нельзя кстати подойдут. Тем более, здесь, когда от соседа до соседа полдня скакать надо, некому будет твою жену предками попрекать. Кстати, кто они у нее?

— Торговцы солью из Люнборга. — Каи брезгливо поморщился. А Арне, наоборот, завистливо присвистнул.

— Так чего ж ты тянешь, дурак? С нашими ли кошельками от такого тестя отказываться? А жена… Ну, что "жена"… ты за последний год как часто дома бывал?

— Да уж. У самого-то тесть… — Хмыкнул Каи, успокаиваясь и снова возвращая лицу привычное насмешливое выражение. — Ладно, поговорить — это хорошо, но у тебя хоть крепость есть. А куда я жену приведу? В крестьянскую хату?

— А ты был уже в своем поместье? — Живо поинтересовался Арне. И тут же хлопнул себя по лбу. — Ну что я спрашиваю?! Конечно, не был, замотался тут, мне помогая.

— Ничего, успеется. — Каи остановил друга, не давая рассыпаться в дальнейших благодарностях. — Сейчас мы поможем тебе, потом ты поможешь нам. Вместе место для бурга выберем, зимой дерево заготовим, потом укрепления поставим…

Так беседуя, рыцари присели возле стены, найдя более-менее укромное место. Их заветная мечта, получить новые земли и связанное с ними богатство, сбылась. Теперь приходило осознание, сколько труда придется вложить, чтобы эти земли действительно стали принадлежать им. Пока же, прислушиваясь к звукам, раздающимся из ночного леса, мужчины чувствовали себя сродни мальчишкам, впервые выгнавшим коней в ночное.

На рассвете, едва солнечные лучи окрасили розовым горизонт, дед Соберад взял дерюжку, которой прикрывался в эту ночь, закинул на плечо косу и потопал к воротам.

— Куда тебя несет, отец? — Уважительно, помня наставления командира, обратился к нему один из караульных. — Прямо разбойникам в пасть?

— Ты, "сынек", за меня не переживай. — Отмахнулся от такой заботы дед. — Где там твои разбойники, я не знаю. А вон там скотина голодная стоит, коровку кашей из котла не накормишь.

— Так а если нападут? — Не сдавался парень. — Убьют ведь.

— И что? — Скептически прищурился дед. — Ну, нападут. Ну, убьют… Нашел чем пугать.

Это презрение к смерти, не нарочитое, не показное, достаточно впечатлило парня, чтобы приоткрыть ворота. Внимательно оглядеть окрестности перед этим он, правда, не забыл, чем вызвал одобрительный кивок деда.

— Радко! Ты куда, перуньскый поджутку? — Баба Зоряна уже спешила следом, на ходу поправляя платок.

— Да я споро обернусь, кохане, — попробовал отмахнуться от нее дед, но не тут-то было. Зоряна упрямо топала следом, перекинув через плечо вторую дерюжку.

— Вот так-то, сынек, — развел руками дед, поймав на себе вопросительный взгляд солдата. — От жены тебя и боги не спасут.

Эта негромкая перепалка разбудила Арне, прикорнувшего там же, у стены, в ожидании штурма. Встав, он с наслаждением потянулся, внимательно оглядывая двор. Убедившись, что за время его сна ничего важного не случилось, рыцарь пошел к колодцу, где уже суетились пара солдат, черпая воду для коней.

— Остальную скотину тоже напоите. — распорядился он, подходя.

— Конечно, господин, сделаем! — Тут же откликнулся Тэде. — Как можно, коровку обижать! Вон, дед с бабкой сейчас травы накосят…

— Какой травы? — не понял спросонок Арне.

— Обычной. — Терпеливо пояснил Тэде. — Мы ж вчера вечером по тревоге на телегу все, что уместилось, покидали и примчались. А скотинку кормить надо.

— Мд-а-а, действительно, надо. — Арне задумчиво почесал затылок. — Говоришь, дед с бабкой пошли траву косить?

Дождавшись утвердительного кивка, прошел в сторону телеги с поселенцами, где уже суетилась старая Марыля, гремя утварью и, видимо, готовясь доить коров.

— Доброго утра! — Поздоровался первым из уважения к почтенному возрасту.

— И пану доброго утречка! — Приветствовала его бабка. Хотела, видно, спросить что-то еще, уже даже открыла рот, но передумала и промолчала.

— Жена моя проснется, молока ей отнесешь. — Распорядился Арне. — И раненых напоишь. Остальное поделите, чтобы на всех хватило.

— Да как же его на всех поделишь? — ахнула старуха, — Коровки-то всего две.

— Ну, кашу заправите, или похлебку… Людям силы нужны.

Распорядившись, рыцарь нашел оруженосца и велел поднимать отряд.

— Ты куда-а-а? — Каи, позевывая, явно еще пытался проснуться.

— Надо проверить окрестности. — Ответил Арне, мысленно уже будучи в дороге. — Мы не можем сидеть здесь, словно мыши под веником. Если в округе спокойно, начнем выводить людей на работы.

— Рискнешь?

— А куда деваться? Они не хуже меня понимают, что каждый день взаперти приближает голодную зиму. Бабы будут работать, солдаты — по-очереди охранять. Если далеко не заходить, подмога из бурга успеет…

— Ну, тебе лучше знать.

Гримница тоже проснулась довольно рано. Увидев над собой гладкие доски потолка, некоторое время лежала. Пытаясь осознать странный и страшный сон. Однако, уже первые же звуки, донесшиеся из-за окна, вернули ее обратно в явь. Оглянувшись, княжна убедилась, что ничего не изменилось со вчера, она по-прежнему в тереме у дядьки Межамира, мертвых не вернуть, а за стенами замка по-прежнему разгуливают чужаки.

О том, что солдаты, готовящиеся сейчас держать оборону, такие же чужаки, как и те снаружи, княжна не задумалась. Привычный с детства мир снова перевернулся, заново распределив роли своих и чужих. Ее люди, те, которые "свои" вчера ввязались в драку, чтобы спасти совершенно чужих лужичан. Хотя половина солдат и понимать-то спасенных толком не понимает… Лужичане!

Гримница подхватилась с постели, спеша узнать, как там дела у Милана и Добравы. Она помнила, что парень вчера перестал метаться в жару, помнила ощущение страшной усталости, хотя, казалось бы, она просто подержала его за руку. Но в то, что такие страшные раны могут затянуться просто так, в одно мгновение, Гримница не верила.

Метнувшись за платьем, она слегка поморщилась.

— Вот же ж…! — В сердцах высказалась Гримница, надеясь, что мужу (где бы он сейчас ни был) легонько икнется. Сказалась ли вчерашняя усталость, или действительно Арне перестарался, но все тело ныло, словно она вчера мотыгой работала.

Впрочем, посидев немного и прислушавшись к себе, княжна решила, что не так все и плохо. Мышцы ныли, но это была приятная усталость, какая бывает от долгой, не не непосильной работы. Пришлось вставать и идти, жалея, что мужа рядом не оказалось, а, значит, и высказать наболевшее некому. Но только выйдя за дверь, княжна и думать забыла о своем, слишком о многом надо было тревожиться прямо сейчас.