окраину. Движение там было весьма интенсивным, пришлось полностью сосредоточиться на дорожной обстановке.

— Налево! — скомандовал старшина, и я едва успел проскочить перед носом катившего навстречу грузовика. — По сторонам смотрите, налётчики могут этой дорогой уходить!

Но это пусть сослуживцы смотрят — мне не до того. Не хватало ещё сбить кого-нибудь для полного счастья. Очередной поворот привёл к перекрёстку с выкатившимся на тротуар инкассаторским броневиком. Маленькие оконца оказались изнутри забрызганы чем-то красным, и лишь несколько мгновений спустя я сообразил, что это кровь. Ещё на глаза попался лежавший ничком на брусчатке человек в форме военизированной охраны, а чуть поодаль сидел на земле, откинувшись спиной на стену дома, парень в неброском костюме. Ладони он прижимал к животу, на ткани проступило бурое пятно. То ли случайный прохожий, то ли налётчик — так сразу не разберёшь.

И жив ли? Не шевелится и вроде не дышит.

Но на волю случая старшина полагаться не стал, выдернул из держателей ППС, взвёл его и приказал:

— Бондарь прикрывай! Линь, за мной!

Макс дослал патрон и завертел головой по сторонам, а я поспешил за инструктором с пистолетом в руке. И охранник, и неизвестный с пулей в животе оказались мертвы, а задние дверцы броневика стояли распахнутыми настежь: на месте запора зияла оплавленная дыра — явно кто-то поработал плазменным резаком. Кузов был пуст, ну а в кабину мы заглядывать не стали. Там было всё плохо.

— Срезали, называется, — проворчал Ревень, вскинул руку и покрутил ею в воздухе. — Проезжай!

Вывернувший с соседней улочки патрульный внедорожник тут же ускорился и под вой сирены умчался дальше. Как и следующий. Ну а мы остались присматривать за местом преступления.

Из окон соседних домов и подворотен выглядывали зеваки, и, когда прибыла опергруппа, а следом пожаловали представители следственного дивизиона, меня с Максом привлекли к опросу свидетелей. По существу никто ничего сказать не мог, удалось лишь выяснить, что налётчики укатили на грузовике-полуторке минут за пять до нашего прибытия. И ни примет, ни номеров. Немудрено, что по горячим следам задержать преступников не получилось.

В облаве мы участия не принимали, так до поздней ночи и проторчали на перекрёстке под сыпавшейся с неба моросью. В итоге и тренировку пропустил, и не выспался толком.

Вторник пролетел, будто спичка прогорела. Пуф! — и нет его. Разве что на курсах нагоняй от Германа Харитоновича получил. Тот начал расспрашивать об автоматическом заземлении, а я брошюру до конца дочитать не успел, пришлось в этом повиниться. Пообещал исправиться и пообещал на полном серьёзе — эта техника мало чем уступала полноценным энергетическим конструкциям, разве что была несравненно сложнее в освоении, требовала долгих калибровок и наработки специфических рефлексов. Но дело того стоило, поскольку гасились не только неструктурированные выплески сверхсилы и электрические разряды, но и большинство иных энергетических воздействий.

Плохо разве? Да ничуть!

Но, как бы то ни было, вторник пролетел, а вот среда преподнесла сюрприз. Нет, поначалу появление Лии в фойе, где я штудировал методичку с описанием техники автоматического заземления, меня нисколько не удивило. Да и с чего, если ещё накануне встретиться условились?

Но вот после того как я в очередной раз откорректировал работу алхимической печи, Лия вдруг поинтересовалась:

— А ты чем вечером занимаешься?

— В боксёрскую секцию иду, а что?

— Да мы в театр собирались, а у Вити дела неотложные появились, он пойти не сможет. Жалко будет, если билеты пропадут, премьера же. Может, сходишь с кем-нибудь?

Идти мне было не с кем — не Юлию же Сергеевну приглашать! — да, честно говоря, и желания такового не возникло. И Лев, сто к одному, от тренировки ради спектакля отказываться не пожелает. Но расстраивать Лию отказом не хотелось, вот и спросил:

— А чего Ингу не позовёшь?

— Ты будто её не знаешь! — фыркнула барышня и передразнила подружку: — Театр — это буржуазные пережитки, кино — вот прогрессивное искусство!

Я несколько виновато даже улыбнулся и развёл руками.

— Да некого звать просто.

Лия печально вздохнула, как-то очень уж скомканно попрощалась и ушла. А ко мне тут же подкатила парочка вахтёров.

— Ты пошто девчонку обидел, паразит? — потребовал объяснений Николай.

— Да никого я не обижал! — возмутился я, ну а там слово за слово и о билетах в театр рассказал.

Валентин даже глаза закатил.

— Вот ты чистый младенец! Думаешь, ей билеты сбагрить некому? Она же не просто так к тебе обратилась!

— Да ну, бросьте! — отмахнулся я. — У неё парень есть! Он просто пойти не смог, она и расстроилась!

— Тяжёлый случай, — констатировал Николай. — Петя, ты пойми: неважно, желает барышня, чтобы её дружок приревновал, или просто хочет в театр сходить, а больше не с кем, — это твой шанс! Такими возможностями не разбрасываются!

Я подумал-подумал и рванул вдогонку за Лией. Нет, болтовню насчёт шансов пропустил мимо ушей — просто, судя по всему, ей и в самом деле в театр сходить было не с кем, а хотелось. Может, и одна пойдёт, но вдвоём-то всяко веселей. От меня точно не убудет, лишь бы только соседям храпом не мешать.

— Лия, постой! — окликнул я одноклассницу, а когда та обернулась, предложил: — Мне в театр позвать некого, но, если хочешь, могу тебе компанию составить.

— А как же тренировка?

— У меня каждый день тренировка. Пропущу одну, ничего страшного.

Лия улыбнулась, и на её щеках залегли симпатичные ямочки. Сами собой слова Николая о шансе на ум пришли, но выкинул их из головы, ерунда это всё.

Так вот и получилось, что вечер я совершено неожиданно для себя провёл в театре. О спектакле ничего не скажу, буфет же там оказался неожиданно очень даже неплох. Честно говоря, из него на второй акт и не вернулся бы, не утащи за собой Лия. Ну а после я шиканул и потратился на извозчика. Ещё и о прочитанных книгах на обратном пути очень мило побеседовали. Хоть развеялся немного, а то кроме учёбы и службы ничего не вижу уже.

Ну а в четверг я достиг пика румба, и, в отличие от прежних достижений, в этом ничего будничного не было и в помине. На выходе из резонанса ощутил небывалый прилив сил, мир стал ясным и понятным, а губы сами собой растянулись в улыбке. Внутри словно какие-то пазы сошлись, я обрёл сверхъестественную целостность, стал существовать в гармонии с окружающей реальностью. Точнее, с Эпицентром.

Когда поведал о своих ощущениях лаборанту, тот пожал плечами.

— Ну а что ты хотел? — После вздохнул и продолжил: — Ты сейчас