— Укрылся, верно, среди своих соплеменников, где же еще! — наконец ответил Абуласан, а про себя подумал: «Хорошо бы перетрясти дома нескольких иудеев… Чем сильнее они перетрусят, тем активнее будут действовать против Зорабабели».

— Ежели он сбежал, тут уж ничего не поделаешь, — услышал он обреченный голос амирспасалара. Тот все еще производил впечатление дремлющего человека. Главный казначей Грузии, способный предугадать умысел кота, никак не смог понять намерений амирспасалара.

— Нет, мы должны найти его, должны вернуть, он обязан ответить за свои действия перед царицей и царским дарбази. — Амирспасалар широко зевнул. «Он дурачит меня, — подумал Абуласан, — по всему видно, дурачит». Абуласан ничего не понимал. А вслух сказал: — Ежели Боголюбский страдал каким-либо недугом, его имя вообще не должно было упоминаться в царском дарбази, а ежели об этом стало известно позднее, Занкан обязан был поставить нас в известность.

— Ты прав, — коротко согласился амирспасалар и снова зевнул, а потом лениво добавил: — Может быть, ты его поищешь?

«Почему он это сказал? — мелькнуло в голове у главного казначея. — Сам не хочет искать? Не хочет или делает вид, что не хочет?»

— Согласен, батоно, — после паузы проговорил Абуласан, — ежели он не оставил город, я его найду, но ваши люди справятся с этим гораздо быстрее! Не зря вы несете на своих плечах всю мощь нашей страны!

— Ну о чем ты говоришь, какая еще там мощь! Мы обыкновенные люди. — Саргис Мхаргрдзели снова зевнул. «Что-то часто он зевает, — подумал Абуласан, — уж не спазм ли у него?» — Ладно, раз ты считаешь, что лучше этим заняться мне, пошлю своих людей. Стало быть, ты говоришь, что он находится среди иудеев? — продолжил амирспасалар.

— Мне сказали, что он исчез из города — скрывается от гнева царицы, но я думаю, а вдруг он еще в городе? А ежели в городе, наверняка прячется у своих.

Амирспасалар закрыл глаза. Через некоторое время открыл и сказал:

— А не может быть наоборот? Он знает, среди евреев его легко найти, и предпочел укрыться у своих грузинских друзей?

— Может быть, и так. Скорее всего, так и есть! Он уж постарался бы запутать след, но я все же думаю, что он среди иудеев.

— А может, он у тебя? — спросил вдруг амирспасалар, широко открыв глаза и с улыбкой глядя на Абуласана.

— Нет! — вскрикнул пораженный Абуласан.

— Что ж, нет так нет, — тихо проговорил амирспасалар и поднялся. Какое-то время постоял молча, затем сказал: — Только вот ты посидишь пока здесь в переднем покое, — и, взяв Абуласана под руку, он не спеша препроводил его туда.

Занкан Зорабабели потерял счет времени, он не знал, сколько часов прошло с тех пор, как его бросили в колодец. Было темно — хоть глаз выколи, наверху ни звезд, ни луны.

Он вновь обратился к Господу. Мысль о Боге придавала ему силы. Он чувствовал себя не таким одиноким, зарождалась надежда на спасение.

Вдруг издали донесся какой-то шум, казалось, где-то вдали, за горами бушевала огромная толпа народу. Гул становился все отчетливее. Он перестал призывать Бога и прислушался. Звук шагов, негромкие выкрики, отдельные фразы — все говорило о том, что толпа людей подступила к калитке. У Занкана сжалось сердце.

— Выходите, вы, разбойники! — послышался чей-то голос.

— Выдайте нам Занкана, не то разнесем здесь все в щепки!

Наступила тишина, но ненадолго.

— Разбойники! Головорезы!

— Всех перебьем!

И в дверь домика, сложенного из речной гальки, полетел первый камень. Потом они посыпались, как град во время грозы.

Занкан понял, евреи пришли вызволять его, но по голосу никого не узнавал.

Что-то упало ему на голову, он поднял глаза, но ничего не увидел.

— Хватайся за веревку, быстрее! — Это был высокий.

Занкан схватился за веревку. Его вмиг вытащили из колодца.

— Нагнись, нагнись, я сказал, а то получишь камень в голову! — Занкан пригнулся. — Сюда, сюда, бегом, бегом! — приказал высокий и рванул за дом. В руке у высокого сверкнул кинжал. «Надо подчиняться, иначе мне конец, — подумал Занкан, — но толпа ведь знает, что я здесь?!»

— Быстрее, тебе говорят! — хрипун сзади толкнул его в спину, Занкан увидел, что и у него в руке кинжал. «Убьют, тело спрячут, потом скажут, никого здесь не было!» — пронеслось у него в голове.

Они забежали за дом. «Здесь тоже есть выход?» — подумал Занкан, и тут раздался рев толпы:

— Вон они!

— Разбойники, куда тащите Занкана?!

— Они окружили нас! — прошептал высокий.

— Похоже на то, — откликнулся хрипун.

— Сюда, бегом, бегом! — приказал высокий и, схватив Занкана за рукав, бросился к дому.

Мерклый свет лучины по-прежнему освещал комнату.

— Ну что, явились твои спасители? — с улыбкой произнес высокий.

— Ничего, скоро и к нам подойдет подмога, переждем здесь.

В комнату ввалились два латника, те самые, которых высокий оставил сторожить подступы к дому.

— На что это похоже? Так вы нас охраняли? — взвился высокий.

— А что нам было делать, нас поймали, связали, целая армия напала на нас!

— Раззявы!

— Плохи дела, если мы сейчас же не выпустим Занкана, они все здесь разнесут, и нам не поздоровится.

— Они послали человека к амирспасалару, Занкана, де, похитили, помогите!

— К амирспасалару?! — Высокий со злостью вонзил кинжал в столешницу.

— Прирежем его сейчас же! — прорычал хрипун.

— Дурак, не смей его трогать! — крикнул высокий и, обращаясь к остальным двум, спросил: — Сколько их там?

— Дом окружен с четырех сторон, но во двор они не заходят, ждут людей амирспасалара. Ежели, говорят, выдадите нам Занкана, мы вас не тронем. Надо спешить!

— Уходи, — высокий открыл настежь двери, — давай убирайся!

— Ты что — спятил? — хрипун бросился к двери, захлопнул ее. — А господину что ответишь?

— Заткнись, придурок! — высокий отшвырнул хрипуна на тахту и вновь повернулся к Занкану: — Я сказал тебе, иудей, уходи!

Занкан не трогался с места. Высокий подскочил к нему, схватил за руку и стал тащить к двери:

— Убирайся, еще есть время, сгинь отсюда!

— Нет, — спокойно отвечал Занкан.

— Что-о? — опешил высокий. — Что ты сказал?

— Сегодня ты лишил меня свободы и теперь уверен, что моя жизнь принадлежит тебе. Если сейчас я получу свободу с их помощью, — Занкан протянул руку в сторону двора, за оградой которого толпилась масса людей, — завтра ты попытаешься вернуть себе то, что эти люди у тебя отняли.