не обсуждали, но это может быть важно. То, что с вами случилось на высоте могло быть либо результатом ваших впечатлений детства, проявившимся по каким-то причинам именно сейчас; либо следствием неких событий или потрясений, случившихся относительно недавно. Постарайтесь вспомнить сейчас, имели ли место какие-либо события, которые вас взволновали или шокировали за последний месяц. Если это сложно, мы можем отложить это на следующую нашу встречу.

Под её вопросительным взглядом он берет салфетку из коробки на столе и вытирает вспотевший лоб.

– Иван Анатольевич, вы хорошо себя чувствуете?

– Не очень, если честно, – Дана увидела, что уже всё его лицо покрывается испариной, руки оставляют мокрые следы на джинсах, на футболке под мышками явственно проявляются тёмные круги, – опять начинается этот… ч-чёртов п-п-риступ.

– Не волнуйтесь, – негромко сказала она, – слушайте мой голос и оставайтесь со мной.

Дана встала и налила ему воды в стакан из графина, стоявшего на столике. Он всё это время сидел неподвижно, как истукан, уставившись в пустоту и беззвучно шевеля губами. Поставив стакан на стол, она склонилась к нему, но не смогла расслышать то, что он бормочет. Она превратилась в слух, стараясь двигаться абсолютно бесшумно, и наконец, ей удаётся услышать едва различимые звуки.

– Сисипасосек, – бубнит он, без конца повторяя это странное слово, – сисипасосек, сисипасосек…

Дана уселась в свое кресло и мягко окликнула его.

– Иван Анатольевич!

– А! – он резко выпрямился на мягком диване и, расставив руки в стороны, вскинул голову, – А! Что!

– У вас снова был приступ страха?

– Да, – сделав глубокий вздох, он набирает салфеток и начинает лихорадочно вытирать свой лоб, лицо и руки, – Боже ж мой, это уже и на земле начинается.

– Успокойтесь. Мы задели какой-то триггер в вашей памяти. Это знак, что мы на правильном пути.

– То есть… Это хорошо? – он недоверчиво взглянул на неё.

– Да. Вы реагируете в процессе работы, и сила вашей реакции показывает, что мы что-то нащупали. А значит мы обязательно решим вашу проблему. Скажите, вы помните, что вы шептали?

– Я шептал?

– Вам знакомо слово «сисипасосек»?

– Ч-чего?

– Да, вы повторяли это слово, – Дана записала слово на листе бумаги и протянула ему, – вам придётся вспомнить, что означает это слово.

– Понятия не имею, – бормочет он, – похоже на детское сюсюканье. Я что, правда это говорил? Бред какой-то…

– Да, вы повторяли это слово. Теперь вот что, – забрав у него лист, Дана записала на нём несколько пунктов и вернула ему, – так как у нас с вами мало времени, мне придётся дать вам домашнее задание. Надеюсь, что у вас найдётся время на то, чтобы это сделать, вы же сейчас в отпуске?

– Да, но…, – он вчитывается в написанное, – так, пункт первый понятен, постараться вспомнить, что это за слово. А дальше… выписать основные события, которые произошли за последний месяц?

– Да. Я уже говорила, зачем. Даже если дело не в них, эта ретроспектива вас успокоит. Постарайтесь посмотреть на вещи со стороны, объективно.

– Я понял. Постараюсь. Дальше …. Поговорить с мамой…, – он поднимает глаза, на лице испуганное выражение, – как это, поговорить?

– Это проблема?

– Да, это проблема. С ней сложно спокойно разговаривать.

– В этом-то и дело, Иван Анатольевич. У меня есть подозрения, что ваши родители вам что-то недоговаривали, и ваша мама неспроста была так резка с вашим отцом и даже с вами. Очень важно, чтобы вы постарались спокойно и искренне попросить её объяснить вам, что является причиной такого отношения. Скажите ей, что она всё-таки ваша мама, и вам очень хочется, чтобы она была с вами откровенна. Скажите, что вы хотите помочь ей, и, если вы в чём-то перед ней виноваты, пусть она откроется вам. Так вам будет проще сделать её счастливее. Что вам очень не хватает её внимания и любви.

Он попросил ручку и старательно записал сказанное.

– Странно, – задумчиво промолвил он, – я никогда и не пытался поговорить с ней по душам. Она так меня отталкивала и ругала, что я просто боялся к ней лишний раз подходить с разговорами.

– Я догадываюсь, что ваша мама тоже по какой-то причине страдала. Ну она же не совсем одинока, есть у неё близкие подруги?

– Всего одна. Они сто лет дружат. Тетя Валя.

– Отлично. Лучше всего говорить с мамой напрямую, но если она совсем категорически откажется, попробуйте спросить у её подруги, если вы с ней общаетесь, разумеется. Вы должны понимать важную вещь: знание рассеивает любые страхи.

– Я понял, – он снова испуганно на неё взглянул, – а если снова будет приступ?

– Сейчас вам лучше всего побыть одному, о многом подумать и хорошенько выспаться. Даже разговоры с мамой лучше ограничить, но, если она начнёт откровенничать с вами, вы сами почувствуете облегчение, и это тоже будет своеобразным отдыхом. Если накатит страх, старайтесь глубоко дышать и расслабиться, пока не отпустит. Можно попить щадящее успокоительное.

По просьбе Ложкина новая встреча была назначена через три дня. Дана возражала, говоря, что это слишком скоро, но он обещал, что постарается выполнить задание и, в случае чего, позвонит и перенесёт встречу.

5 мая

Где я?

Медленно просыпаясь, она вспоминала призрачные места, из которых возвращалась. Лошади. Много лошадей резвилось вместе с ней в глубоком водоёме. Она то вскакивала на одну и, любуясь, как мощное мускулистое тело той рассекает толщу воды, скользила вместе с весёлым животным по верху, то соскакивала в воду и, с испугом обернувшись на взбивающего белую пену рядом с ней прекрасного скакуна, тут же хватала его за шею и с громким хохотом скользила рядом, дивясь невероятной грации и красоте этих пловцов. Там были еще какие-то люди. Потом ей захотелось поплавать в одиночестве, она отделилась от шумной компании. Миновав крохотный мшистый островок, обогнула его и оказалась в тихой заводи, где чуть задержалась, хоть и не касаясь ногами дна, но разглядывая многочисленные растения, торчащие из воды.

Из сладкой утренней дремы её вывела резкая трель телефонного звонка. Недовольно поморщившись, Дана открыла глаза и потянулась за смартфоном.

– Алло! – она медленно села в кровати.

– Спишь? – голос подруги был не по-утреннему звонким и бодрым.

– Уже нет, – она не скрывала свое недовольство в голосе, понимая, что это ничего не изменит. Если Вике что-то нужно, она без малейших колебаний может и в три часа ночи позвонить, даже не извинившись. Но сегодня она оказалась на редкость вежливой.

– Извини, что так рано, – Дана отодвинула от уха трубку, из которой слышен был громкий голос Виктории. Та, вероятно, была на улице, – я хотела тебя