Тогда мы закруглялись с танцами и шли в «Гиппо». Качество мяса там сильно не дотягивало до эталонного, а среди посетителей было полно пузатых господ в блестящих пиджаках – клиентуры окрестных стрип-клубов. Но мы все равно очень любили это место за непреодолимое обаяние провинциальных официантов и необъятные стейки с шкворчащей зеленой фасолью, кабачками, брокколи, сладким перцем – которые появляются перед тобой сразу, как только озвучишь заказ.

Это был наш секрет – наш любимый дешевый ресторанчик. Потом Камилла подросла, перешла на общий с нами стол, и Анна стала более внимательно относиться к семейному рациону. Она вечно вчитывалась в этикетки, придирчиво оценивая происхождение еды, прежде чем допустить ее в нашу продуктовую корзину. Ночные вылазки в «Гиппопотам» остались в прошлом.

Я спустился с верхней палубы, увидел, что Анна ждет меня, и решил не врать. Было очевидно, что она плакала, но уже взяла себя в руки и приняла гордый вид. Губы у нее были подкрашены, спина прямая. Она стояла у трапа и с вызовом смотрела на меня.

– Ну? – спросила она. – Куда теперь?

– Если я скажу, в «Гиппопотам»?…

Она покачала головой, по ее губам скользнула эфемерная тень улыбки.

– …я отвечу, что ты скотина. Ну, пошли.

Ресторан был набит под завязку. Я не мог нащупать почву под ногами: с одной стороны, вечер шел по привычному для нас сценарию, с другой, между нами сейчас возвышался огромный айсберг, который вырос по моей вине, и мы с Анной оба понимали, что столкновение неизбежно.

– Как обычно? «Умный гиппо»? – спросил я с деланой бодростью, когда перед нами положили меню.

Под заголовком «Из любви к мясу» располагался перечень комплексных ужинов, и мы всегда заказывали именно этот, с дурацким названием. Основное блюдо плюс салат или десерт, все за девятнадцать евро.

– Не знаю. – Анна вертела в руках ламинированное меню. – Я не голодна.

Я смотрел на нее, тосковал по ней и мечтал просто взять ее за руку, и пусть все сразу станет хорошо.

– Анна, пожалуйста, – тихо взмолился я. – Возьми ты «Умного Гиппо».

Она подняла глаза, явно удивленная моим искренним пылом.

Над нами возник официант – юное создание с вздыбленными с помощью геля волосами, разящее одеколоном «Драккар Нуар».

– Добро пожаловать в «Гиппопотам»! Меня зовут Антуан. Пока вы определяетесь с выбором, могу я предложить вам один из наших фирменных коктейлей?

– Мы уже готовы сделать заказ, – проговорила Анна.

– Чудесно. Я вас слушаю.

– «Умный Гиппо» для меня. – Анна смотрела не на официанта, а на стол. – Стейк и тартар из помидоров.

– Прекрасный выбор. А для вас, месье?

– Мне то же самое.

– Стейк с кровью?

Я взглянул на Анну.

– Оба с кровью.

– Превосходно! А вы в курсе нашей новой программы «Говяжьи спецэффекты»?

– Простите, что? – переспросила Анна.

Антуан распахнул перед ней меню.

– Вот, ознакомьтесь! Наши новые супервыгодные условия на любой вкус. Вы к нам не из кино пришли?

– Э… нет, – ответил я.

Антуан перевернул страницу.

– Тогда вам может понравиться спецэффект «Гурман». Неограниченный выбор соусов к стейку.

– По-моему, у вас и так всегда было можно выбирать любые соусы, – заметила Анна.

Антуан захлопнул меню.

– Вина желаете?

– Да, пожалуйста, – быстро сказала Анна. – «Кот-дю-Рон».

– Прекрасно! Тартар принесу сию же минуту!

И, подхватив меню, он удалился.

– Старательный малый, – произнес я.

– Надо же, если прийти сюда сразу после сеанса в кинотеатре, дают скидку в пять евро. – Анна приподняла бровь. – Неплохо.

Воцарилось молчание. Мы пили воду и высматривали, не идет ли официант с нашим вином. Когда же наконец Антуан принес бутылку и плеснул по чуть-чуть в бокалы, мы дождались, пока он скроется из виду, и тут же долили себе от души. Подняли бокалы, однако чокаться не стали.

Сервис в «Гиппопотаме» был слишком хорош. Времени на разговор оставалось немного.

– Разреши вопрос? – Я водил пальцем по карте Франции на бумажной скатерти. – Когда я уехал, твои родители все это как-то прокомментировали?

Анна неловко поерзала на стуле.

– Папа, разумеется, никак комментировать не стал. Ну, то есть наутро похлопал меня по плечу и сказал: «Ничего, ничего, вы все уладите». Типа соберись, тряпка. – Она положила на колени салфетку. – А мама… с мамой мы поговорили.

Я смотрел на нее выжидающе.

– Мы поговорили. Все. Больше тебе ничего не нужно знать.

– А Камилла? – Я сжал кулак.

– А вот это надо обсудить.

Анна отстранилась от стола, чтобы Антуан поставил на него тарелки с тартаром – тонкие ломтики помидоров с мелко нарезанным тунцом, петрушкой и неаппетитной блямбой чего-то напоминающего готовую сальсу из банки. Анна отодвинула от себя тарелку и взялась за бокал.

– Я не знаю, как ей объяснять, Ричард, но как-то надо. Мне родители ничего не говорили, но я слышала, как по вечерам они ругаются, и мне от этого было очень плохо.

– Мы не ругаемся.

Лицо у Анны окаменело:

– В смысле не орем друг на друга? Молчание хуже.

– Я сообщил отцу, – выдал я, не зная, что еще сказать.

Анна вскинула голову:

– Серьезно?

– Ну, без подробностей…

– И что он?

Я потыкал вилкой кучку сальсы.

– Что я редкий идиот. Он тебя очень любит.

В кино на этом месте мне следовало бы добавить, что я тоже. Но мы были не в фильме, а в сетевом стейк-хаусе, поэтому вместо романтического признания Анна получила Антуана.

– Все ли у вас хорошо? – прощебетал он, возникая над нами.

– Можно забрать. – Анна кивнула на свою тарелку.

– Вам не понравилось?

– Нет аппетита.

– Вино прекрасно! – провозгласил я, постучав по бокалу.

Мне стало жаль ни в чем не повинного парня.

Когда он ушел, Анна поникла:

– Я не вижу выхода. Вообще никакого. Я об этом думаю, и думаю, и думаю. А если вдруг перестаю думать, сразу же задумываюсь, почему перестала. Я схожу с ума. Меня тошнит. Я не могу есть. Единственное, что у меня осталось, – работа, но и тут я не могу сосредоточиться.

– А нельзя просто… ну, не знаю… – Я не закончил фразу, осознав, что прозвучит она крайне паскудно.