15 декабря 1941 г.

Лишь только начинает светать, мы продолжаем путь. Плохие дороги и снег создают много затруднений. Машины часто застревают в снегу… С трудом тащатся автомашины штаба полка. Одна из них должна быть взята на буксир вплоть до места отдыха – Загорье…

В темноте продолжает свой путь длинная лента колонн. Нелегко везти с собой больных. Я хочу ехать вперед с повозками, но шоссе запружено машинами. Не успел еще выбраться из этого пекла, как повозка снова переворачивается в занесенную снегом яму. Пока мы стараемся ее вытащить, колонна проходит. Перегнать ее невозможно. Приведенный в порядок вчера утром грузовик испортился снова. Сломалась ось. Ничего не поделаешь. Мимо проходят последние части полка. Машину приходится оставить. Мы перегружаем три ящика ручных гранат в кабину.

Танк заправили 50 литрами горючего. Достаточно гранаты, чтобы все запылало. Кверху поднимается столб огня высотой в метр, машина стоит, охваченная ярким пламенем. Таким образом, все, что не может быть взято с собой и что не должно попасть в руки большевиков, уничтожено. На дороге остается несколько орудий 1‐го дивизиона 187‐го артполка.

Измученные лошади не могут больше тащить повозки и околевают. Противотанковая рота потеряла несколько пушек и обозных повозок. От некоторых автомашин приходится отказаться из‐за недостатка горючего. Чтобы переполнить чашу горечи, на повороте еще раз переворачивается тяжело нагруженная повозка и задерживает нас…

Бедные люди потратили столько трудов, чтобы спасти тяжелые ваги. На последнем крутом склоне орудие проваливается в глубокую яму, его больше не спасти. Взрываем.

21 час. В Денисихе мы попадаем в страшную неразбериху. Мой полк давно прошел. Какие нерадостные картины предстают перед моим взором. На дороге то там, то здесь валяются ящики с боеприпасами, ящики со снарядами; еду дальше – они лежат уже горами. Нахожу и предметы снаряжения. Все эти вещи принадлежат чужому, не моему полку.

Мы оставляем позади все эти неразумно брошенные вещи. Опять вынуждены присоединиться к одной колонне. Застопорилось! Ни взад, ни вперед. В нескольких километрах от нас труднопроходимый участок пути. Ездовые выпрягают лошадей и гонят их назад в деревню. Я посылаю и двух помощников ездовых погреться. Сам остаюсь в лесу около машин. Полночь уже миновала.

Холод проникает всюду. Я стараюсь защитить себя одеялом и двумя шинелями, но коченеют от мороза ноги. Сильно метет, снег покрывает нас и повозки.

16 декабря 1941 г.

Медленно трогается передняя колонна. Пробка впереди уже рассосалась, и мы двигаемся сравнительно хорошо. Какие потрясающие картины встают перед нами. Я думаю, что видел подобное только в походе на Запад при отступлении французских войск. Разбитые машины, рассыпанные патроны. Во многих случаях поспешили сбросить. Очень скверно, что у нас нет в достаточном количестве скрытых складских помещений, в которых можно было бы спрятать хотя бы самое ценное.

Моральное состояние и дисциплина при этом отступлении подверглись тяжелым ударам. Сколько ценного имущества растрачено зря! Не потрудились даже уничтожить все это! Можно опасаться, что эти боеприпасы обрушатся на нашу голову…

Между тем мы получили 200 человек пополнения, которое кое‐как наскребли в тыловых частях, не принимая во внимание возраст, специальность и льготы последним сыновьям.

«Боеспособность» этой «элиты» не подлежит никакому сомнению, многие солдаты не владеют даже собственной винтовкой. Я думаю, что подобное возможно лишь в наспех сколоченных русских бригадах.

На переходе Песочное – Подпорино мы отдыхали один раз несколько часов. Вечером мы должны двигаться дальше. Цель наша – Тишино… Там мы должны стоять ближайшие дни, прикрывая движение.

Я проезжаю через Рузу, оставленную, почти совсем обезлюдевшую. Кое‐где горят деревянные дома. Эти факелы освещают город. Светло, как днем. Мы переезжаем в старую квартиру полковника Рааке. Ночью приходит приказ: подготовиться к обороне. Наконец, властное слово фюрера: дальше отступать нельзя. Рузскую линию обороны держать до последнего! Сам город Руза должен быть превращен в предмостный плацдарм.

17 декабря 1941 г.

Оборона сразу же поставила перед нами тяжелые заботы и головоломные вопросы. То и дело появляются потери в боеприпасах и в снаряжении. Последняя батарея капитана Рааке оставлена в Рузе. Город переполнен обозами и частями всех дивизий, какие только можно вообразить.

Эти группы и группки то и дело разбиваются и рассеиваются. Бестолковое руководство некоторыми частями заставляет только пожимать плечами…

Представляются невероятные картины. Совершенно опустившиеся фигуры бродят повсюду в недостойном виде, как бродяги, как последняя сволочь… В 267‐й дивизии дело дошло даже до кровавой потасовки…

18 декабря 1941 г.

Нам в поддержку прислана легкая зенитка. С помощью саперов создаем позиции. Снова начались мученья с саперным инструментом, прежде всего – с кирками и лопатами. Опять работу тормозит отсутствие проволоки и мин. В наличии нет решительно ничего. Наконец, нам удалось добиться, чтобы и нам кое‐что выделили. Я тотчас же срываюсь с места, чтобы на двух машинах привезти немного мин и мотков колючей проволоки с указанного склада.

Это была неудачная поездка. На ветхом мосту машина провалилась и застряла среди торчащих бревен. Потом мы увидели, что сбились с пути, на повороте был сломан светофор. Вторая машина полетела под откос…

19 декабря 1941 г.

Так как нам до крайности требуются заградительные средства, я снова пускаюсь в путь, чтобы разыскать склад мин. На этот раз беру с собой броневик… Мы нагружаем наши повозки до отказа долгожданными минами и проволокой. При отъезде в одном месте нас застиг пулеметный огонь. Но тут удалось благополучно провезти тяжело нагруженные повозки…

20 декабря 1941 г.

Мы лихорадочно работаем над созданием позиций. Переселяемся в Ватулино. В Тишино такая ужасная теснота, что мы должны найти для батальона место, где бы части, отведенные с передовой, могли бы обогреться и отдохнуть хотя бы одну ночь.

21 декабря 1941 г.

Несколько дней на участке полка наблюдается беспокоящий огонь, в результате – единичные потери. Противник не прочь бы дать о себе знать, но выставленные мины внушают ему уважение. Завязывается бой местного характера, который приводит к дальнейшим потерям. Несколько солдат попало, очевидно, в русский плен. Требование пополнения становится все более настойчивым… Новые части должны быть подброшены на самолетах.

Первая партия поступила в другую часть. На следующий день машины из‐за неблагоприятных метеорологических условий не смогли подняться в воздух…

Мы были поражены, услышав утром сообщение о смене командования армией. Командование взял в свои руки сам фюрер. Краткий приказ знакомит нас с этим. Я