В последнее время прибыла незначительная партия меховых шуб, они выдаются солдатам, которым больше приходится быть на морозе.

Обуви недостаточно, особенно при теперешнем состоянии сапог и носков.

6 декабря 1941 г.

Разбивши себе голову у нас, красные сунулись к ближайшим соседям. Там выдвинувшиеся было части русских должны были отойти назад… Меня берет тяжелое раздумье, смогу ли я с моими малыми силами достроить позицию и удержать ее. Утром я отправился сначала в Кезьмино, а потом в Сватово, чтобы подготовить командные пункты.

Везде толчея, на дороге скучились машины всех частей, какие только можно вообразить. С большим трудом, не церемонясь с другими соединениями, смог поместить командный пункт в детском саду, массивном каменном здании. На улице трещит мороз.

7 декабря 1941 г.

Рождественский пост.

Сознаем невозможность удержать линию обороны. Предполагается дальнейший отвод сил в район Сурмино – Лукино. Вместе с командиром осматриваем местность для новой позиции. Саперы начинают тотчас же строительство блиндажей и заграждений. В детском доме устроен перевязочный пункт.

Однажды утром в приемные часы здесь появились человек 30 солдат из недавно переведенной сюда стрелковой роты. В общем привезли около 80 человек, 40 из них с обморожениями 2‐й и 3‐й степени, которые должны быть переведены в лазарет… Те, которые до сих пор невредимо прошли сквозь дождь осколков, здесь становятся инвалидами.

Несколько уцелевших домов не могут дать приют на ночь всем желающим. Тесно прижавшись друг к другу, люди лежат до самых сеней. Они подогревают твердый, как кость хлеб в открытой печи. Как плохо выглядят эти люди. Они устали и небриты, на них потрепанная одежда. От усталости люди падают прямо там, где они стоят. Что же делать дальше?

Ни одного свежего человека, который мог стать на место того, кто сегодня выйдет из строя. Неужели нет дивизии, которая смогла бы нас сменить?

8 декабря 1941 г.

Япония объявила Англии и Соединенным Штатам войну. Тем самым она окончательно на стороне Оси. О значении происходящего судить пока трудно. Я думаю все же, что это будет начало открытых военных действий между нами и Америкой. Первые действия японцев кажутся успешными.

С полудня беспокоящий огонь противника по дер. Кезьмино. Проводка снова не в порядке. В 17 часов, запыхавшись, прибегает связной. Он приносит потрясающее известие о смерти обер‐лейтенанта Маге, адъютанта командира полка. Снаряд прямым попаданием в дом, где находился штаб батальона, убил несколько человек из штаба…

Русские с одной стороны ворвались в деревню. Проклятое свинство! Горит несколько домов. Остатки второго батальона не пускают противника к опушке, что восточнее деревни. Сотни солдат взлетели в воздух. Я вижу русских сквозь колеблющееся пламя. Положение неопределенное. Где‐то застрял 3‐й батальон. На обратном пути я забираю в грузовик раненых.

Нелегкое это дело – увезти с поля боя измученных болью солдат. Между тем наступила полночь. Несколько часов она действует благотворно.

Сквозь дремоту слышу все разговоры.

9 декабря 1941 г.

В 1.30 вместе с лейтенантом Варнштейном снова еду на передовую. 3‐й батальон мы застали еще в деревне. Он отрезал часть деревни, находящуюся в руках противника. Посланные на выручку части 187‐го пехотного и 187‐го артиллерийского полков готовят контрудар.

Я возвращаюсь назад с донесением. Наконец могу отдохнуть несколько часов. Положение снова восстанавливается. 2‐й батальон больше недееспособен. На передовой остаются разведывательный отряд и отдельные роты батальона.

Возобновленные в течение дня и следующей ночи попытки противника атаковать нас были отбиты.

10 декабря 1941 г.

Я еду в Борисково, чтобы подготовить новый командный пункт. Отвод батальона проходит ночью незамеченным. Тыловые части остаются возле противника.

Саперы взрывают танки и зенитные орудия.

10 декабря 1941 г.

Все части заняты строительством новой позиции. Нет материала, не хватает шанцевого инструмента. Жалко смотреть, с каким трудом работают люди без инструментов в промерзшей земле. О доставке столь необходимого оборудования в ближайшее время не приходится думать. Тыловые части отходят согласно приказу и поджигают оставленные деревни. Пламя пожара освещает ночное небо.

11 декабря 1941 г.

Строительство позиций, несмотря на все трудности, продвигается вперед. Противник еще не подошел. Его охранение находится у Сватово. У правого 7‐го армейского корпуса противнику удалось прорваться угрожающе глубоко в тыл, так как следует опасаться, что помешают нашим арьергардным частям, необходимо высвободить приданный нам артиллерийский дивизион. Надеюсь, это скоро будет выправлено.

Как бы для разнообразия жестокие холода прошедших дней сменились сырой погодой. Последствия этого – гололедица.

12 декабря 1941 г.

Печальное торжество – состоялось погребение павших у Кезьмино товарищей. Вечером штаб полка переезжает в оборудованный для него блиндаж. Маленькая печка наполнена до отказа дровами и пылает, но все же никак не отогреет промерзшие стены.

13 декабря 1941 г.

Все покрыто инеем. Солнышко ярко сверкает в кристаллах снега. Мы же обеспокоены противником, атакующим почти весь день соседний полк слева. Противник прорвался к нам в тыл, уничтожить его не смогли. Угроза выросла, предполагается новый отход. Для этого намечен вечер 15 декабря.

О Рождественском посте не приходится и думать…

Несказанно трудно стоило нам рытье земли без необходимого для этого инструмента. Мы рыли его буквально ногтями. Наше убогое помещение готово. При этом были истрачены последние строительные материалы. У саперов нет больше ни единого гвоздя, ни одного конца проволоки. И вот приходится отказываться, оставлять на произвол судьбы землю, которую мы завоевали в нашем победоносном движении вперед. Боже мой! Боже мой! В чем мы провинились, что на нашу долю выпало такое?

Наше положение критическое. Возникает опасность быть отрезанными. Требуется не терпящее отлагательства отступление. 20 часов – это самый короткий срок. Надо спешить. Мы сможем съесть еще тарелку рисового супа. Как хорошо, что все уже подготовлено…

С трудом спускаемся на автомобилях с крутого склона. Штурмовые орудия больше уже не поднимутся… Одно было взорвано… Полная неразбериха ждет нас в селе Львово – хлынули части многочисленных откатывающихся назад дивизий, запрудили путь… Только самая безграничная бесцеремонность помогла нам пробиться с колонной.

Нельзя избежать того, чтобы в такую темноту отдельные повозки не попали бы в эту кашу. В Раково остановка. Дальнейший путь нужно сначала разведать. В переполненном помещении, сидя на стуле, я дремлю один час. Лейтенант Штробель лежит подо мною. Когда пламя в маленькой печурке затухает, становится холодно, и мы замерзаем. В помещении плохой, сырой воздух.