предполагаю, что смена связана с нашим отступлением, которое при более предусмотрительной организации дела – своевременном подвозе резервов – могло бы быть устранено…

Картофель добавляется в пищу лишь в самых ничтожных количествах. Скот полностью вырезан, фураж в округе на исходе. Овес и раньше было трудно достать. Хорошо еще, что питание и боеприпасы поступали до сих пор в достаточном количестве. Все прочие вещи нужны нам до зарезу. Я уже называл здесь заградительные средства, также осветительные средства, инструмент, строительные материалы – все это поступает плохо.

22 декабря 1941 г.

После тщательных поисков нашел среди разбитых брошенных автомашин кое‐какое хорошее оружие и аппаратуру. Мы все прячем, постараемся скоро пустить в дело.

Сильная метель доставляет нам много хлопот. Достаточно сильного порыва ветра, чтобы только расчищенные дороги стали снова непроезжими. Даже на санях трудно пробраться. Нас одолевают заботы о подвозе. Достаточно нескольких дней, чтоб прекратилось всякое движение.

23 декабря 1941 г.

Стоит многих трудов добиться, чтобы нам оставили расположенную на передовой линии зенитку, то и дело этот вопрос встает снова. Все время нет ясности, кто должен ею распоряжаться…

Продовольственный обоз застрял где‐то в сугробах. Все еще идет сильный снег. Порывистый ледяной ветер свистит над равнинами. Я иду в разведку. Зимний лес стоит нетронутый. Как заколдованный. До меня здесь не было ни души. Царит глубокая тишина. Ветви деревьев и кустов гнутся под тяжестью снега.

24 декабря 1941 г.

Рождественский вечер.

Рождество начинается с 18 часов. В полдень – интенсивная деятельность авиации противника. Наблюдал, как сбили русский истребитель…

С наступлением темноты командир в сопровождении лейтенанта Штробеля разыскивает несколько свободных хат. По его возвращении возле маленькой елки собираются офицеры и ординарцы штаба полка. Господин полковник говорит несколько слов о военном Рождестве 1941 года.

Свечи освещают просторную избу, и каждый думает, конечно, о Рождестве на родине, о дорогих людях.

Маркитанты припасли для каждого кое‐какие мелочи… Я выбираю зажигалку, записную книжку, носовые платки и фляжку старого Ловенделя. Жаль, что не пришла рождественская почта – радостная распаковка посылочек поэтому отпадает.

Нашим ребятам удалось, несмотря на все трудности, спасти предназначенного на сегодня гуся…

Мерцают свечи, каждый из нас занят письмами домой. Потом еще раз пьем чай с печеньем… В этот вечер мы ждали выступления русских, была объявлена тревога. Но на всем нашем участке – спокойствие…

25 декабря 1941 г.

Первый день Рождества. Первый день праздника проходит в полной гармонии. После многих зол прибывает немного почты. К сожалению, она неудачна. Случаю было угодно, чтобы туго набитые мешочки почти все без исключения были предназначены для убитых, раненых или больных…

26 декабря 1941 г.

Утром еду на грузовике к месту выдачи боеприпасов. Моторы из‐за сильного холода отказываются работать. Машина с прогоревшим клапаном не идет дальше. У второго грузовика, вызванного, чтобы взять первый на буксир, по дороге также приходит в неисправность цилиндр. Он так и не добрался до цели.

Я провожу в пути полдня, забочусь и злюсь и, наконец, возвращаюсь назад, ничего не сделав.

28 декабря 1941 г.

…Я направляюсь на передовую. Луна стоит в заснеженных верхушках деревьев. Даже в лесу светло как днем. Местность находится под беспокоящим огнем. Поперек дороги лежит поваленное осколками дерево. Ползу в блиндаж командира роты. Разговор идет о том, что волнует людей, находящихся на передовой линии. Прежде всего, это страстное желание смены. Со дня на день горсточка людей становится все меньше…

Страшно беспокоит людей отсутствие почты. К сожалению, порция хлеба должна быть уменьшена… Люди должны терпеливо сидеть в затхлых, темных дырах.

29 декабря 1941 г.

При посещении одной находившейся в процессе строительства позиции лишний раз увидел трудности, с которыми сталкиваются люди при попытках проникнуть в замерзшую, твердую как кость землю…

Поход на Восток показал, что авторитетные заявления о силе Красной армии были обманчивы. В красном рабочем раю есть только тяжелые гранатометы и танки, а больше ничего, даже недостаточно питания для оборванного населения.

Красное командование может не поддаваться фальшивым надеждам и не думать, что оно добьется блестящей победы. Его мимолетный успех объясняется… нашими ошибками. Не подлежит никакому сомнению, что большевики летом снова почувствуют нашу мощь. Кремлевские правители должны будут увидеть, какую ценность представляют их свежие, но наспех сколоченные бригады…

(Как же ошибался бравый лейтенант вермахта!)

30 декабря 1941 г.

Ушедшее из сел и деревень население целыми толпами возвращается назад, чтобы достать какую‐то еду. Но мы должны быть беспощадны! Нельзя расходовать небольшие запасы. Угрозами люди отгоняются прочь. Пусть голод доделает то, что не мог сделать свинец.

31 декабря 1941 г.

Вечер Старого года.

Конец года все же приготовил полку радость. Я встретил на вокзале в Можайске пополнение – 2 унтер‐офицера и 104 солдата. Особенно ценно то, что эти люди – возвращающиеся назад раненые. Они выздоровели и вернулись…

Военная разведка (как войсковая, так и стратегическая) советского Генштаба продолжала активно работать, добывая для командования нужную информацию. Ставка постоянно интересовалась моральным состоянием личного состава вермахта, особенно сосредоточенного на московском направлении. Эта информация добывалась разными путями: агентурным, в ходе допросов пленных, визуальным наблюдением фронтовых разведчиков, ознакомление с содержанием вражеской корреспонденции, опросов наших воинов, вышедших из окружения и т.д.

Вот один из примеров:

Из агентурной сводки разведотдела штаба 3‐й армии за первую половину декабря:

21 декабря 1941 г. Сов. секретно.

1. …В письме солдата 512‐й ПП от 4.12.41 г. другому солдату по имени Шарль сказано следующее:

«Не знаю, правильно ли это, но у нас ведут уже разговоры о зимних квартирах, да и мне кажется, что все говорит за это. Но мне было бы лучше, чтобы я смог поехать в отпуск, а потом хоть наступать и дальше. Все это так, но одно меня не радует, это то, что не на что рассчитывать. Скажи, как обстоит с этим у вас. Нет ли у вас надежды на теплые вещи. Мы совсем одичаем, если все это так будет продолжаться и дальше. Я все же надеюсь на скорое окончание войны. Мои мысли всегда дома…»

Пленный оберефрейтор 1‐й роты 462‐й ПП 262‐й ПД сказал, что отступление дивизии офицеры объясняют как отход для выравнивания линии фронта и для расквартирования на зимние квартиры в г. Орел