— Ни с-слова! — Голубой язык вспыхнул с ацетиленовой яркостью.

Вороний Хлыст отшатнулся, чёрные волосы-перья встали дыбом от страха.

Ралли-Фадж висел мёртвой тряпкой и всё же говорил.

— Влас-стелин Тьмы облетает с-свой мир. Он ос-ставил меня здес-сь, чтобы пытать врагов его как можно более муч-чительно. А я пос-слал за тобой, ч-чтобы ты помогал мне. Нет, я не знал, какую форму ты примеш-шь, мой лакей. Но я позвал с-срочно, Вороний Хлыс-ст, с-срочно! Ибо у нас-с здес-сь очень много работы.

Джиоти и Поч пробирались в островках дневного света в роще, где кивали ветви, усыпанные цветами. Маркграфиня несла на спине ружьё, которое дал ей герцог, а у брата с каждого плеча свисала булькающая фляга. Оба они надели капюшоны своих нагрудников, чтобы закрыться от прямых лучей дня.

Хотя Джиоти дала брату разрешение покинуть её и сдаться Властелину Тьмы, он остался с нею — один он быть боялся. Кроме его сестры, все, кого он знал, упали в источник ночи. Терять ещё и сестру он не хотел. Он не хотел идти путём одиночества.

После Кафа поиск воды и пищи был нетруден, а нагрудники с амулетами защищали от стихий. Превосходные жезлы силы на воротниках нагрудников впитывали Чарм прямо от Извечной Звезды и заряжали амулеты на много дней. Это значит, что можно было продолжать поиск чародея Кавала — пока удавалось избегать злобных змеедемонов.

Брат и сестра всё время следили за небом, высматривая этих чудовищ в той стороне, куда они шли, а шли они к Террасам Кери. Оттуда они направятся в Горы Мальпаис, неровные пики которых висели неясной синевой над далёкими горизонтами.

— А что, если его там нет? — спросил Поч, ещё раз всматриваясь в Глаз Чарма на эполете нагрудника.

— Мудрецы будут знать, куда он ушёл.

Поч не увидел Глазом Чарма ничего угрожающего; только змеиные гарпии кружились в лучах Извечной Звезды, сверкая оперением крыльев и хвостов.

— А если его там и не было?

— Он уходил на Календарь Очей, — терпеливо ответила Джиоти. — Это единственное место на Ирте, где тело может вернуться в свет, в Начало. Туда он и ушёл.

Брат поднял лицо в капюшоне к зениту, затенив глаза рукой, и попытался оценить расстояние до Террас Кери. Где-то ночью они начнут это трудное восхождение.

— А далеко ещё до Календаря Очей?

— Очень далеко. Это на краю времени. С вершины оттуда видно через века. Но надо иметь много Чарма в теле, чтобы туда только дойти. Там нет воздуха и страшно холодно.

— Ладно, а как мы туда попадём?

— Мы не пойдём на вершину. — Джиоти прищурилась на яркую пыльцу, кружащуюся в лучезарных столбах света. — Мы дойдём только до верхних склонов, до святилища. Туда наши амулеты нам позволят дойти. А если его там нет, там может что-то от него остаться, что пригодится для нашего искателя.

— Но если он уже поднялся на Календарь Очей? Если он уже вернулся в Начало?

— Тогда будем искать другого чародея, чтобы нам помог.

— Нет другого чародея, который знал бы архивы Арвар Одола.

Они вышли из цветущей рощи на луг, где пели птицы и летали бабочки.

— Архивы знаем мы.

— Я не знаю, — возразил Поч. — И ты тоже там не бывала.

— Это в памяти крови. Достаточно сильный чармист сможет вызвать у нас эту память.

— И что тогда? — не отступал брат. — Что, если мы её вызовем и узнаем, что нет магии, способной остановить змеедемонов?

— Слушай, братик, — устало улыбнулась Джиоти, — ты задаёшь вопросы, на которые могут ответить только время и дела.

— Я боюсь, Джио. — Он снова приник к Глазу Чарма. Рубиновые змеи уползали по высокой траве, и он смотрел, как они спешат прочь, подобные ручьям красной энергии. — Даже со всеми нашими амулетами я боюсь. И все думаю о маме и папе, о том, что они погибли. И весь наш Дом. Никого нет. У меня такое чувство, что мы тоже должны погибнуть. Я слышу, как наш Дом зовёт нас присоединиться к умершим.

— Это говорит твой страх, — наставительно сказала Джиоти. — А теперь дай говорить храбрости.

— Моя храбрость говорит, что мы должны мужественно принять поражение нашего Дома. Нам должно хватить мужества прийти к Властелину Тьмы и покориться ему. Если он нас убьёт, наша смерть будет завершением.

Джиоти поглядела в его глаза, скрытые тенью капюшона.

— Я никогда не покорюсь злу.

— А чем он большее зло, чем любой завоеватель в нашей истории? — Поч поднял встревоженное лицо навстречу пристальному взгляду сестры. — Наши предки покорялись другим завоевателям. Так только и выжил наш Дом из всех древних родов. Дедушка Фаз вырос в Доме, который покорился Одноглазому Герцогу Укса. Разве его отец и мать были трусами?

Джиоти пожала плечами:

— Вот почему дед и воспользовался Чармом, чтобы вызвать память крови о временах до Чарма. С теми врагами Чармом сражаться было невозможно — они были слишком сильны. Он вернулся к старым путям и узнал, как сражаться без Чарма, только собственным телом.

— Так уступим, как уступил его отец!

— Нет! — отрезала Джиоти. — Это другое. Совсем другое.

— А в чём разница?

— Одноглазый Герцог сражался за объединение семи доминионов, — объяснила она с лёгким оттенком нетерпения. — Он уничтожал лишь тех, кто сопротивлялся. Этот так называемый Властелин Тьмы уничтожил Арвар Одол без всякого повода. Он не дал нам выбора, уступить или сопротивляться. Это есть зло.

— У меня не хватает духу биться со злом.

— У кого хватает? — Она взяла одну из фляг на поясе брата и отпила. — Только у зла хватает духу биться со злом. Хватит и того, чтобы добро было сильным и не покорялось злу. Придёт время — и зло пожрёт само себя.

— Не понимаю.

Джиоти хлебнула ещё немного холодной, подслащённой Чармом воды.

— Как ты думаешь, зачем дедушка Фаз изучал древние способы битвы? Он ведь не надеялся сражаться с Чармом голыми руками. В наши времена эти боевые искусства бесполезны. Какой шанс даст это умение против чармострельного оружия? А он всё равно посвятил свою жизнь овладению древней борьбой. Зачем?

— Отец говорил, что дед был чудаком, который спрятался от мира внутрь себя. — Поч взял флягу, протянутую сестрой, и тоже отпил.

— Отец был сыном деда, и его огорчало, что его отец не такой, как все. Дед не прятался в себе, он там обитал. В своём сердце. Место, где живут ангелы и демоны — так он это называл. Искусством битвы голыми руками он овладел не для того, чтобы победить других, но чтобы завоевать самого себя.

— Для того ты и училась у него — чтобы завоевать себя?

— Сначала — нет. Я просто думала, что дедушка — человек странный, и хотела понять, почему он столько времени проводит, кувыркаясь и вертясь, как придворный шут. Он предложил мне попробовать, и я сочла это неплохим развлечением. И долгое время считала только развлечением. Спортом. Мне нравилось, и у меня получалось.