Если б ещё появилась возможность наслаждаться этим новым ощущением! Но увы. С двух сторон меня подпирал страх: что монильцы, у которых я в плену, перейдут к решительным действиям, или что аин догадается, как хитро я дурачу её, вынуждая делиться со мной знаниями. О последнем даже думать было опасно. Она ведь может почувствовать. Если хоть на миг отвлечётся от собственных бед. Пока я нагло пользуюсь её тяжёлым положением, но девочка рано или поздно придёт в себя, и произойти это может неожиданно для меня. Осторожность — залог выживания, следует об этом помнить.

Перерабатывая плохо скопированные черновики (с удовольствием допуская в переведённом тексте неточность за неточностью, лишь бы сам понимал, в чём их суть — с помощью и благодаря разъяснениям аин, конечно), я пытался представить, как же всё-таки можно было б в виде схем и расчётов представить новую систему источников? По всему получалось, что, простите, никак. У меня категорически не хватает образования, а у системы — математической простоты и очевидности. Конечно, местные высококвалифицированные маги как-то умеют передавать даже свои ощущения в письменной форме, причём в научном виде, отнюдь не в художественном.

Но мне-то что делать?

То есть в случае чего удовлетворить требование моих пленителей я просто не смогу. Рискнут ли они вывозить меня на место и давать мне самому работать? Вряд ли. Не такие они идиоты. Я бы воспользовался подобным случаем. Ох, воспользовался!

А потом мне приснился Леонид. Ну, как приснился… Всё те же ощущения, всё тот же покой, и осознание дружески настроенной души совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. И опять Сашка явно не воспринимает меня, не чувствует, зато я отлично чувствую его, и отчётливо вижу Леонида, который смотрит сурово и очень сосредоточённо.

— Так, соберись. Сосредоточься. Ты чувствуешь его? Чувствуешь?

— Не-ет, — прорвалось сквозь мои губы. Всё ясно, моё предположение верно. Управлять телом Саши я не в состоянии, как в своё время и аин потерпела поражение, и содержательной беседы с Лёней не получится.

— Пытайся, пробуй… Так… Лёша, если ты меня сейчас слышишь, то знай: мы делаем всё возможное, чтоб тебе помочь. Держись, постарайся держаться. Постарайся обнадёжить людей, которые держат тебя в плену. Постарайся их не раздражать, не разочаровывать. Самое важное: ты должен выжить… Саш, он слышит? Не знаешь… Пробуй ещё. Лёш, мы действуем и будем действовать, но нам нужно время. Нам надо выиграть ещё месяц-другой… Саш, тебе плохо? Давай-ка тоже держись. Лёша, знай, что мы на верном пути.

Я пытался дотянуться до него, но тут чего-то не хватало. Может быть, дело совсем не в моих из ряда вон выходящих способностях, а как раз наоборот — в одарённости моего друга? Ведь сейчас я нахожусь в магически изолированном пространстве, куда сознание Саши при всём желании не способно войти. Зато он, пожалуйста, в состоянии дать мне крохотную возможность выглянуть наружу.

Если б хоть как-то дать другу понять, что у него всё получается! От осознания собственного бессилия я заплакал в подушку, мало смущаясь тем фактом, что мою слабость видит охранник. Плевать на истукана. Пусть презирает. Я его тоже презираю, законченного труса. Он, конечно, боится, что демоница даже в её нынешнем жалком состоянии способна овладеть им. Может, подшутить над болваном, попробовать как-нибудь схватить его за руку — пусть подёргается!

Только какая мне с того польза? Ну его. Пусть себе дрожит…

Дело шло ни шатко ни валко. То, что отвлекало меня от процесса освоения изуродованных черновиков и попыток достучаться до Сашки, вызывало одно лишь раздражение. Я ел, мало обращая внимание на меню, пил и спал между делом, а от Каддалема, пришедшего поговорить о дальнейшем сотрудничестве, сперва лишь зло отмахнулся.

— Что вам ещё нужно? Я делаю то, что вы хотите, хотя раньше не собирался.

— В Корстайе готовится открыться зев.

— И что?

— Ты должен работать быстрее.

— В своём уме? Считаешь, что проблемы Мониля дают тебе право требовать чудес и разговаривать со мной в таком тоне?

— Теперь понял, что я чувствую в подобных случаях? — язвительно спросила демоница, и я понял, что она приходит в себя. Приму это во внимание.

— Ты у меня — другое дело. Прав на двойные стандарты у меня намного больше, чем у тебя, ведь это я владею тобой, а не наоборот…

— Ты уже много чудес совершил. Думаю, мы вправе ожидать дальнейших, — криво усмехнулся Каддалем. Видно, насколько он растерян, раз позабыл о своих дипломатических навыках.

— Зря. — Я поднялся и, помедлив для значительности, покачал головой. — Увы. Даже безотносительно моего отношения к вам. Я знаю пределы своих возможностей. Не смогу издалека, из тюрьмы, погасить зев, и перевести черновики быстрее, чем вообще смогу их понять.

— Возможно, аин…

— Хотите спросить её напрямую? — Я шагнул к нему, протягивая руку, как для рукопожатия. Естественно, первым рефлекторным движением куриала было отшатнуться. Он и отшатнулся, да так, что даже охранник встрепенулся. И это, конечно, меня повеселило. — Нет? Что ж так?.. Вам придётся поверить мне на слово. Или уж убивайте. Но тогда придётся вам самим придумывать способ спасти свой мир. Зато абсолютно безопасно.

— Излишне думать, что мы не ценим услуги, которые ты нам оказал. Но у любой благодарности есть рамки. Благодарность, согласись, не должна включать в себя потерю всяческой свободы в пользу спасителя.

— Всё упиваетесь своими фантазиями. Вам что, больше заняться нечем — и это перед лицом реальной катастрофы?!

— Так ты можешь помочь нам решить эту проблему?

— Везите меня туда, я опущу вам зев.

Каддалем долго смотрел на меня в упор. Молча.

— Подумаю, — сказал он и направился к двери.

— Пусть лучше подумает Дьюргам! — сказал я ему вслед, но ответа не услышал.

Мне трудно было поверить, что Курия станет упорствовать из одного только опасения, что я могу бежать, и обречёт собственный мир на катастрофу, сравнимую с одновременным взрывом нескольких сверхкрупных ядерных зарядов. Однако в мире возможно всё… Если эти ребята действительно считают, что я настолько опасен, то скорее убьют меня и угробят Мониль, чем ослабят контроль. Странно, как это им удавалось раньше справляться со своим ужасом. Может, потому сейчас так паникуют, что раньше слишком сильно доверяли?

Плохо моё дело.

— Ну, что?

— Думаю, он воспринимает, — едва слышно, на грани дыхания, пробормотал я. — Может воспринимать.

— Лёша… Ты меня слышишь? Надеюсь, что да. Саша сказал: один раз, по крайней мере, ему удалось до тебя дотянуться. Хорошо, если так. Если слышишь, то можешь успокоиться — мы работаем. Этот твой Кербал — очень полезный человек. Он многим помогает нам. Есть и ещё монильцы, которые на нашей стороне. Тебе просто нужно ждать… Саш, он слышит?

— Слышит. Я почти уверен в этом.