Но почти сразу пришло понимание, что если имеются распоряжения с самого верха, то я обречён. Гильдию я сумел шугануть и временно осадить, но против всего Мониля я меньше, чем мошка, меньше, чем пылинка.

Тоска и страх топтали меня ещё то ли два, то ли три дня, пока в камеру не вошли несколько человек и холодно пригласили меня на выход. Каждый из них нёс в руках чёрную фигню, почему-то вызвавшую у меня ассоциацию с золотой статуэткой «Оскара». Наручники не надели, но стиснули со всех сторон, без малого не касаясь плечами. Тут же возникло ощущение, что сейчас из обычной камеры меня поволокут на пытки. Но, пройдя по множеству коридоров, мы всего лишь выбрались в узкий внутренний дворик особняка, который показался мне ослепительно светлым. Глаза сразу заслезились, виски словно иглами кололо.

— Я уже способна на какое-нибудь простенькое действие, — отметила аин.

— Сейчас нам лучше вести себя поспокойнее. Охранников вокруг, как блох на собаке. Эти штуки у них в руках…

— Да, видимо, из того же камня, которым облицованы стены камеры.

— Что это за камень?

— О, редкий минерал. У вас на Терре не водится. Действие камня продолжается и здесь. Ощутимо. Однако уже не такая глухая стена, как раньше. Думаю, через пару часов я уже способна буду на магические действия. Скажу, когда буду готова.

— Рано действовать. Сейчас постарайся сделать так, чтоб я смог отыскать Сашку, если он пытается со мной связаться. И приходи в себя.

— Конечно. — Демоница вздрагивала, ощущая чуть более насыщенный магический фон, по которому нешуточно изголодалась. — Я видела часть того, что ты видел в последний раз. Это было трудно, но я сумела…

— Зачем было напрягаться?

— …Это хорошо, что твои слуги стараются. И, как понимаю, эффективно.

— Рано радоваться и настраиваться на результат. Сейчас мне только и нужно, что попробовать настроиться на Сашку.

— Я бы сказала: именно сейчас за тобой следят особенно внимательно. За каждым твоим околомагическим действием. Одно дело, если ты собираешься сделать ноги — может быть, они успеют остановить тебя, а может быть, и нет. Но если просто примешься колдовать… Заметят точно.

— Тогда пока воздержимся. Ведь если искать примется Саша, дело другое. Тут я буду вообще ни при чём. Может быть, они даже пропустят это…

— Надейся. Глаз с тебя не сводят, будто ты фигуристая девица с огромными сиськами и круглым задом.

— Сказанула-то…

Настроение стремительно улучшалось.

Во внутренний двор был подан закрытый экипаж. Внутри расселись с комфортом. Все окна были тщательно затенены — понятное дело, меня собираются держать в неведении, по каким городам и весям мы будем проезжать и откуда меня вообще вывезли. Определённо, это не городской особняк Каддалема, или же я слишком плохо его осмотрел, когда приезжал. Скорее всего, какое-то из государственных укреплений близ Хиддалоу, а может, и где-то совсем в другом месте. Откуда мне знать, сколько времени после первого удара экзорцизма я провёл в отключке.

Ехали долго. У меня была возможность дремать в комфорте, а вот охрана трудилась так, что буквально дым из ушей шёл — они упорно гипнотизировали меня взглядами, словно достаточно один раз отвести взгляд, и я сразу превращусь в дымок и улизну. Сперва их взгляды щекотали, хотелось чесаться, возмущаться, ругаться. Потом я плюнул и привык.

Пару раз слышались мне громкие голоса, крики толпы, и трудно было определить, веселится народ, негодует или в ужасе разбегается. Но вообще монильцы обычно шумят только на рынках или официозных мероприятиях, а вряд ли на пути так уж часто попадается то и другое. Или я просто предпочитаю верить в лучшее? Рано себя обнадёживать. Просто потянем время и посмотрим, что к чему.

Правда, потом я всё же насторожился. И не только я, надо сказать — примерно половина охранников отлепили наконец от меня сумрачные взгляды, и кто-то из них даже приподнял шторку на окне. Правда, мне всё равно ничего не было видно. И своего интереса я не показал.

Шум толпы приблизился. В конце концов, даже стали различаться отдельные голоса, потом экипаж остановился. Через несколько секунд снова тронулся с места — и опять остановился, причём довольно резко. Кучер взвыл в ярости, следом заголготали упряжные животные, то ли напуганные, то ли разозлённые — что само по себе редкое явление, потому что испугать или взбесить местных тягловых мутантов вообще мало что способно. Я раньше думал, что это в принципе нереально — а вот, поди ж ты! Дормез снова тряхануло, но, судя по всему, увяз он основательно. И увяз именно в человеческом месиве.

Куриал, сопровождавший меня, ехал вместе с кучером — сейчас он заглянул внутрь, чтоб подать какой-то маловразумительный знак. Правда, охрана его поняла: подхватила меня под руки, зафиксировала. Вырываться мне в голову не приходило — опасное это дело, с испугу и прибить могут. Снаружи голоса звучали уже вовсю, но теперь трудно было разобрать, о чём они орут, потому что орали все разом. Время от времени что-то проскальзывало, как содержательное, вроде «зев», «катастрофа», «Курия», «доколе», так и чисто эмоциональное: «уроды», «сволочи» и прочая игра слов с использованием местных идиоматических выражений, которые я до сих пор знал плохо.

Прорвался и голос Каддалема, кстати. Он требовал немедленно освободить проезд и прекратить беспорядки. Странно, что следствием его вмешательства стал относительный порядок, воцарившийся если не в целом (этого я просто не мог видеть), то в воплях. Последние стали упорядоченными, и поэтому разборчивыми.

— Сколько будет продолжаться это безобразие?

— Когда, наконец, вы между собой договоритесь? Сколько можно тянуть?

— Что надеетесь выкроить-то? Охренели совсем? Пока делите барыши, народ весь нахрен передохнет! Что вы без народа будете делать? Кто вам налоги станет платить?

— Кто вообще собирается решать проблему, хотелось бы знать?!

— Опять себе новых породистых козлов для дормеза прикупили, а мы должны помирать, да?! На козлов, значит, деньги есть! А на усмирение зева?

— Вам надлежит немедленно прекратить беспорядки и разойтись по домам! — внёс оживление Каддалем. — Беспорядки только усугубляют ситуацию и затрудняют поиск решения.

— Где террианский куриал? Куда его дели?

«Вашу мать… Тут я!» — чуть не рявкнулось на рефлексе. С трудом удержался. Зато один из охранников, нервно подёргивая левым веком, вытащил откуда-то наручники. Под них я с радостью подсунул руки: сейчас это мне, пожалуй, выгодно. Вдруг толпа решится всё-таки штурмовать куриальный экипаж, как бы не перепутала меня с истуканами. В реальной ситуации могу просто опоздать представиться и получу наравне со своими тюремщиками. Или народ решит, что я заодно с теми, на кого он сейчас наезжает — это тоже может стоить мне жизни.

Помимо наручников, похоже, была пущена в ход и блокировка магии — аин только и успела, что нервно пискнуть. Мерзкое было ощущение, просто на редкость. Мне стало немножко стыдно перед теми гильдейцами, которых пришлось примерно так же обрабатывать… Интересно, меня-то надолго закатали в безмагическое состояние? Тилька, ты в курсе? Как думаешь? Эй!.. Ну, блин…