В обычных условиях – ничего страшного. Простучать как следует молотком, и никуда тот вентиль не денется. Можно еще вставить в барашек вентиля какой-нибудь рычаг, чтобы увеличить крутящий момент. На нефтепромыслах так и поступают.

Но у североморца не было ничего, напоминающего рычаг! Подошел бы винчестер, но Полундра выкинул его по причине полной бесполезности. Теперь жалел, но не возвращаться же за ним, это сколько времени потеряешь, да и не факт, что удастся незаметно подобраться к эстакаде во второй раз.

Полундра обеими руками вцепился в барашек двухдюймового вентиля, напряг свои мощные мышцы… Нет, ничего не получилось! Шток не желал поворачиваться, стоял, как влитой. Сергей даже выругался сквозь зубы.

Простучать вентиль рукояткой ракетницы? Во-первых, это все-таки не молоток, а во-вторых, сильно не постучишь: могут услышать и заинтересоваться. Где же взять рычаг? Стоп, а что, если использовать как рычаг ствол ракетницы? Коротковатый он, конечно, но ничего более удобного под рукой нет. Правда, ствол может погнуться, тогда из ракетницы больше не выстрелишь. Ну и шут бы с ней, все равно ему вряд ли еще раз повезет так, как с первым выстрелом.

Полундра засунул ствол в прорези барашка, налег… И шток вентиля медленно, с натугой, но повернулся! Дальше дело пошло легче, тут главное сдвинуть с мертвой точки. Ствол, конечно же, погнулся. Теперь из ракетницы можно было разве что из-за угла стрелять!

Но бензин из гофрированного шланга, который был закреплен хомутиком на штуцере вентиля и свисал почти до самой земли, так и не потек! В чем дело?

Ага, догадался Павлов, за пятнадцать лет при таком температурном режиме в самом низу шланга накопилось немного замерзшей воды. Она играет роль пробки. Без гаечного ключа или плоскогубцев Полундре хомутика не снять и шланг не отсоединить. Как быть?

«Ладно, это невелика беда, – подумал Сергей. – Спрыгну вниз и разомну руками конец шланга. Лед потрескается, и напор бензина вышибет заглушку».

Меж тем в центральном домике российской полярной станции «Новопетровская» события развивались по самому поганому для Полундры сценарию. Кай Чун Бань оказался неплохим психологом, и его задумка начала давать плоды. Начни он зверски пытать Муличенко и Зарнова, те, скорее всего, тоже сдались бы рано или поздно. Только скорее поздно, чем рано! И вообще не было у него уверенности, что яхтсмены выдержат физические пытки: они выглядели слишком измотанными и ослабленными. Да и неизящно это, непрофессионально! Моральная пытка куда утонченнее.

Вот когда пригодилась Кай Чун Баню Людмила Белосельцева! Мысль использовать русскую именно так пришла в голову Кай Чун Баня еще тогда, когда Людмилу вытаскивали из воды после расстрела ее надувной моторки. Вот почему кореец щадил Белосельцеву, до поры до времени не трогал ее, как бы сильно ему этого ни хотелось. Надо сказать, что сам Кай Чун Бань спокойно пережил, если бы на его глазах заморозили или сожгли хоть сотню баб любой национальности. Но он не верил, что русские окажутся достаточно тверды, чтобы наблюдать, как замерзает их молодая и красивая соотечественница.

Когда Людмилу заталкивали в пустую столовую, она успела обернуться и громко выкрикнуть, адресуясь к Муличенко и Зарнову:

– Молчите!

За что тут же получила от Росомахи под ребра. Хоть так, но тот поквитался за свой сломанный палец. Невелика доблесть – бить связанного и практически голого врага, да еще и женщину. Кстати сказать, если бы рукопашная схватка один на один проходила в равных условиях, то очень даже неизвестно, кто вышел бы из нее победителем – Росомаха или Белосельцева! Кай Чун Бань лишь жестко усмехнулся, когда услышал выкрик Белосельцевой.

Итак, подручные Кай Чун Баня затолкали Людмилу в промороженную столовую, привязали ее к стулу и закрыли застекленную дверь. Время пошло…

Теперь один из «зверей» хозяина охранял домик снаружи. Хозяин решил перестраховаться: вдруг русский ныряльщик, оставшийся на свободе, попытается предпринять попытку отчаянного штурма? Это маловероятно, он практически безоружен, да еще и ранен, но… Кто их знает, этих русских?

Буржуйка с капельницей исправно нагревала воздух в кают-компании, для Андрея Муличенко и Сергея Зарнова настали тяжелые минуты! В комнате стояла напряженная, звенящая тишина, только капли солярки, падая в раскаленное нутро печки, шипели, когда вспыхивали. Кай Чун Бань пристально смотрел в лица русских яхтсменов, время от времени хищно усмехаясь. Знал бы кореец, чем сейчас занят Полундра, веселья у него значительно поубавилось бы…

Секунды бежали за секундами, складываясь в минуты. Людмила сидела неподвижно, лишь временами ее тело, защищенное лишь двумя тонкими полосками ткани, сотрясала крупная дрожь, унять которую Белосельцева не могла. Всего три градуса ниже нуля? А пусть кто-нибудь попробует просидеть без одежды при такой температуре хотя бы минуту! Мало не покажется.

Великий полярный исследователь, человек, первый достигший Южного полюса планеты, норвежец Руал Амундсен в свое время сказал: «Нельзя привыкнуть к холоду. Но можно приучиться терпеть его». Людмила терпела, но ей становилось все хуже. Менее тренированный и закаленный человек на ее месте уже кричал бы в голос.

Прошло четверть часа, двадцать минут, двадцать пять… Женщине было холодно, очень холодно! Белосельцева чувствовала, как ее мышцы деревенеют, наливаясь при этом тягучей мучительной болью. Людмила понимала: еще десяток минут – и от переохлаждения у нее начнутся судороги. А там и смерть не за горами. Кай Чун Бань тоже прекрасно это понимал и очень на судороги рассчитывал: прекрасное зрелище ожидает русских яхтсменов, впечатляющее и поучительное. С момента начала пытки холодом он не сказал ни слова. Зачем? Все и так сказано.

Нет, умереть Белосельцевой он не дал бы. Придумал бы еще какую-нибудь запредельную пакость.

Яхтсменам было хорошо видно, как кожа Белосельцевой приобретает синюшный оттенок, покрывается пупырышками. И тому и другому совсем недавно приходилось сильно мерзнуть, так что оба они представляли, каково сейчас приходится Людмиле.

Откровенно говоря, ситуация становилась критической, и расклад был донельзя поганый. Хоть бросай карты, но ведь не бросишь! Хотя… Почему не бросить, если ставкой является человеческая жизнь?!

До судорог дело не дошло: сломался рулевой «Кассиопеи». Не так был воспитан Андрей Александрович Муличенко, чтобы смотреть, как в пяти метрах от него злодейски убивают женщину, и не попытаться ее спасти. Да, любой ценой. Дьявол бы с ним, с тем аккумулятором, будь он хоть трижды бесспорной уликой! Сейчас нужно Людмилу выручать, а там посмотрим, может быть, получится как-нибудь обойти этих негодяев на кривой. Надо заметить, что именно на такой образ мысли сделал ставку Кай Чун Бань.

– Прекратите издевательство! – громко произнес он. – Я скажу, где мы спрятали ваш проклятый аккумулятор.

Сергей Зарнов облегченно вздохнул: он был согласен с решением своего старшего товарища. Не опереди его Муличенко, Зарнов сам поступил бы точно так же. Из таких же соображений.