– Нет, – твердо заявила матери Джудит.

– Что значит – нет? То, что твой отец мёртв, не значит, что я теперь тоже должна отказаться от жизни. А светская жизнь требует…

– Средств, мама! – резко оборвала её Джудит, ставя чашку из-под допитого кофе на туалетный столик. – Она требует средств, которых у нас сейчас нет.

– Даже твой отец никогда не позволял себе урезать мне содержание.

– А следовало бы. Вместо того, чтобы в одиночку бороться со всем этим дерьмом…

– Джудит! Я велю тебя высечь! Как вы выражаетесь, дочь моя? Видимо, общество этого бродяги не пошло вам на пользу. Если так будет продолжаться, я буду вынуждена отказать ему от дома.

Джудит не знала, смеяться ей или плакать. Её мать – вроде бы взрослая женщина? Неужели она вообще ничего не понимает из того, что творится вокруг?

– Да вы богу молиться должны на этого безродного бродягу, матушка! Потому что, если бы не он, мы с нашими фамильными куриными мозгами все бы уже могли оказаться без дома, из которого вы столь опрометчиво пытаетесь его выгнать.

– Ваш тон, дочь моя, недопустим.

И что ты будешь с ней делать?

Помощь оказала Абигайль. Её мать собиралась в путешествие по Золотому Плато и охотно предложила вдовствующей и печальной Лавинии Мэллиор, «даже в горе не утратившей своей необычайной прелести», составить ей компанию.

Все с радостью ухватились за эту идею, включая саму Лавинию. Своим детям она помочь не могла и, чтобы не мешалась под ногами, её отправили с глаз подальше. В надежде, что, когда она вернётся через пару месяцев, всё так или иначе, уладится.

Джудит чувствовала себя отравительной дочерью. Она в упор не видела состояние отца, поглощённая своим первым чувством к Райли, а теперь с облегчением избавлялась и от матери. Но что она могла с собой поделать? Лавиния ужасно раздражала своей инфантильностью. Это мать должна была думать о том, как им выжить! Она должна была стучаться в двери банков и пытаться одалживать деньги у знакомых, а вместо скучных сентенций, которыми она сыпала, как туча в грозу, часто и блистательно, от неё не было никакого толку.

Джеймс мать любил и с укоризной глядел на сестру всякий раз, как та отвечала Лавинии резче, чем, по его мнению, следовало.

– Ты пойми, – говорил он, – нельзя её сейчас волновать. Мама ни в чём не виновата. Она же ничего в делах не смыслит.

Единственная хорошая сторона была в том, что в её отношения с Райли брат больше не лез. Поговорили ли парни между собой по душам без её чуткого взгляда? Понимал ли Джеймс, что ему интерес Райли к Джудит только на руку, потому что, дружба – дружбой, но любовь между мужчиной и женщиной сильнее, а без Райли ему никак не обойтись? Но обстоятельства складывались так, что следить за соблюдением приличий и стоять у молодых влюблённых на пути было некому.

Дни Эдвард проводил с братом, но ночи принадлежали его сестре.

Их страсть, даже несмотря на тягостную атмосферу, а может быть именно благодаря ей, не прогорала. В этих ночных встречах Джудит находила отдушину, без которой, если честно, не представляла, как пережила бы те дни? Каждый вечер, каким бы сложным не был день, она наряжалась и встречала Эдварда во всеоружии своей женской прелести. И каждый раз всё было не так, как в прошлый. И это не приедалось – чем больше пили из источника, тем сильнее хотелось пить.

И ещё раз, и снова, и снова. И ещё раз.

А потом, истомлённые и уставшие, они лежали, обнявшись. Иногда молча; иногда болтая о пустяках, реже о чём-то серьёзном – для серьёзных разговоров существовал день.

– Я ужасный человек. И, наверное, после смерти, попаду в ад, – болтая ногами в воздухе выдала Джудит, надкусывая яблоко.

– С чего вдруг? – поинтересовался Райли, привычно пыхтя сигаретой.

– Хорошие девочки траур проводят иначе.

– Жизнь слишком короткая, чтобы тратить её на то, чтобы оправдать чужие ожидания. А что касается ада? Да, если он существует, то мы уже в нём. Думаешь, Творец мог создать кого-то ещё более мерзким, чем жадные людишки? – смеялся он.

Джудит решила сменить тему.

– Расскажи, как идут дела? – попросила она. – Джеймс пытается вести себя так же, как в своё время вёл себя отец, но я хочу помочь, хочу быть вместе с вами, в одной лодке. Ненужно от меня дистанцироваться и изолироваться. Я не глупее и не слабее, чем вы.

– Правда?

– Издеваешься? – ткнула она его в бок.

– Так заметно? – дунул он ей в нос.

– Так ты расскажешь мне, что мы будем делать дальше?

– Мы?..

– Если не расскажешь, мне придётся заниматься слежкой, манипуляциями, прочими глупостями. Или вы можете просто взять меня с собой.

– Куда взять?

– В команду. В игру. В историю. Ну, куда вы там собрались? Я с вами!

– Уверена?

– Да.

– Джеймс в очередной раз попытается меня убить, когда узнает. Тебе меня не жаль?

– Тебе не привыкать, как-нибудь переживёшь. Ну, так что вы там с ним придумали?

Райли выбросил окурок в пепельницу:

– Покер.

– Что? – прищурилась Джудит, соображая. – Ты, должно быть, шутишь? У нас и без того проблем по горло, а ты предлагаешь ловить удачу за хвост, с возможностью просадить последние наши деньги?

– Удачу за игорным столом ловят только глупцы.

Она притихла, пытаясь переварить полученную информацию:

– Ты ведь не хочешь сказать, что…

– Шулерство в профессиональном покере весьма рискованное занятие, но способно принести неплохую прибыль.

– Говоришь со знанием дела. Ты раньше этим занимался?

–А стал бы я затаскивать друзей в непроверенное предприятие? – насмешливо сощурился Эд.

– Джеймса ты уже туда тоже затащил? – в голосе Джудит послышался холодок.

– Скажи, ты мне доверяешь, Джудит? – уже серьёзно спросил Райли.

– Глупый вопрос, с учётом всех обстоятельств.

– Так доверяешь или нет?

– Да не знаю я! Ты сам-то себе доверяешь?

– Безусловно. Но допускаю, что мои методы выживания подойдут далеко не всем. Можешь мне поверить, я сам долго раздумывал над этим. Мне вовсе не нравится идея заставлять рисковать Джеймса, не говоря уже о тебе, но я пока не знаю других способов продержаться на плаву. Каким трудом можно честно заработать ту сумму, что вам предстоит внести через несколько дней за обучение? Большие деньги честно не заработать. Это всегда большие риски, часто на грани преступления. Но ради твоего спокойствия я могу больше правды тебе не говорить.

– Лгать мне так же, как отец лгал маме? Мне это ненужно.

– Мне тоже показалось, что ты вполне заслушиваешь правды.