Ух ты, неужели какая-то женщина писала ему текст этого извинения? Это было потрясающе.

– Она мне уже писала, и я ответил, – сказал Итан, поворачивая свой телефон, чтобы я могла прочитать. Там было следующее: «Насчет выпивки я – пас. Хорошего вечера».

– До того, как ты вернешься в комнату, посмотри на отметку времени, – добавил он, показывая пальцем и ухмыляясь. – Увы, ты не можешь сказать, что я сделал это, потому что ты орала, как сумасшедшая, поскольку до этого момента я понятия не имел, что ты сумасшедшая.

Официантка поставила перед нами салаты, и теперь, когда между нами все наладилось, я пожалела, что не взяла гамбургер. Раздвигая вилкой кусочек салата, я сказала:

– Ладно.

– Ладно, – повторил Итан. – И это все?

Я посмотрела на него снизу вверх.

– Я серьезно, это было впечатляющее извинение. Теперь мы можем снова грубить друг другу ради забавы.

– А что, если мне сейчас захочется быть милым ради забавы? – спросил он и тут же остановил официантку.

Я прищурилась, глядя на него:

– Я что-то не могу представить себе, как это «мило» будет у тебя выглядеть.

– Раньше ты вела себя со мной более мило, – тихо проворчал он.

Совсем рядом кто-то вежливо кашлянул. Мы подняли глаза и увидели, что вернулась официантка.

– О, вы очень вовремя, – махнула я ей рукой, и Итан засмеялся.

– А можно нам бутылку «Бергстрем Камберленд Пино»? – спросил он.

Она ушла и Итан вновь посмотрел на меня.

– А теперь ты собираешься развеселить меня алкоголем? – спросила я, ухмыляясь. – Это одно из моих любимых вин.

– Я знаю, – ответил он, протягивая ко мне руку через стол, и у меня внутри заметно потеплело. – И еще я собираюсь усмирить тебя, отказавшись спорить с тобой.

– Ты не сможешь устоять против такого соблазна, – высказалась я.

Наклонившись, он поцеловал мою руку:

– Хочешь сделать на это ставку?

Пока Итан непринужденно болтал во время еды и за десертом, я смотрела на него и старалась не слишком часто раскрывать рот. Я не думаю, что когда-либо видела, чтобы он так много улыбался.

Какая-то часть меня хотела вытащить телефон и сделать снимок. Мне хотелось запечатлеть каждую из его черт. Эти эффектные брови и ресницы, контрастирующие с его яркими глазами, прямая римская линия носа, полные интеллигентные губы. У меня было такое чувство, что мы на облаке. Что бы я ни говорила сейчас своему сердцу, я боялась той жесткой аварийной посадки, которая будет неизбежна, когда через несколько дней мы полетим домой в Миннесоту. Как бы я ни боролась с этой мыслью, она все время возвращалась ко мне. Здесь слишком хорошо, и это не может длиться вечно.

Он провел клубникой по шоколадному сиропу, налитому рядом с чизкейком, взятым нами на двоих, а затем поднял вилку:

– Я подумал, что мы могли бы поехать на Халеакалу завтра на рассвете.

– А что это такое? – спросила я, забирая у него вилку и съедая идеальный кусочек, который он выбрал.

Он даже не нахмурился – все так же улыбался, и я постаралась не дать этому факту сбить себя с толку. Странно, что Итан Томас вполне доволен тем, что я ем с его вилки. Олива Торрес двухнедельной давности лежала бы от смеха на полу.

– Это самая высокая точка на острове, – объяснил он. – По словам Карли со стойки регистрации, это лучшие виды на остров, но мы должны добраться туда довольно рано.

– Карли со стойки регистрации, говоришь?

Он рассмеялся:

– Мне нужно было найти кого-нибудь, с кем можно было бы поговорить, пока ты весь день ходила по магазинам.

Всего неделю назад я бы выдала что-то в ответ на это едкое, саркастическое замечание, но сейчас мой мозг был полон только желания поцеловать его. Поэтому я потянулась через стол и прикоснулась к его руке. Он взял ее без малейшего колебания, как будто делал так всегда в жизни.

– Знаешь, мне кажется, – тихо сказала я, – если мы собираемся встать до восхода солнца, нам, вероятно, следует поскорее лечь спать.

Его губы приоткрылись, взгляд скользнул по моим губам, но сказал Итан другое:

– Я думаю, что ты права.

* * *

Будильник Итана прозвонил в четыре. Мы, вздрогнув, проснулись и еще с минуту катались голыми, распутываясь из простыней, а потом сонно одевались. Хотя мы находились на тропическом острове, со слов Карли знали, что предрассветная температура на вершине горы часто бывала ниже нуля.

С вечера, несмотря на наши самые лучшие намерения пораньше лечь спать, этот человек несколько часов не давал мне спать своими руками, губами и потрясающе большим запасом сексуальных шуток. Утром густой сексуальный туман витал в моем мозгу даже тогда, когда Итан уже включил свет в гостиной. После чистки зубов и дежурных поцелуев Итан сварил кофе, а я упаковывала пакет с водой, фруктами и батончиками мюсли.

– Хочешь послушать мою историю об альпинизме? – спросила я.

– А что, и здесь замешано невезение?

– Но ты ведь и так знаешь это.

– Давай послушаем.

– Летом после второго курса в колледже, – начала я, – Ами, Джулс, Диего и я отправились в Йосемити, потому что Джулс занималась фитнесом и хотела подняться на Хаф-Доум[29].

– Ой-ой.

– Да, это ужасная история. Итак, Ами и Джулс были в отличной форме, а мы с Диего оставались скорее испытателями диванов. Конечно, сам поход это безумие. Я думала, что умру, по меньшей мере, раз пятьдесят за поход, и это не имело ничего общего с невезением. Просто лень. В какой-то момент мы начали последний вертикальный подъем вверх. Никто не говорил мне, за что хвататься. Я сунула руку в расщелину, чтобы ухватиться за ее края, а схватилась за гремучую змею.

– Как же так?!

– Ага, меня укусила гремучая змея, и я упала с высоты четырех с половиной метров.

Итан изумленно уставился на меня:

– И что же ты сделала дальше?

– Ну, Диего вообще не собирался подниматься на этот последний отрезок, поэтому он склонился надо мной и, кажется, собирался пописать мне на укушенную руку. К счастью, рейнджер подошел и дал мне немного противоядия. Все было в порядке.

– Вот видишь! – восхитился Итан. – Вот это удача!

– Удача в том, что тебя укусили? Или в том, чтобы упасть?

Он недоверчиво рассмеялся:

– В том, что у них было противоядие. Ты же не умерла на скале.