Я не знала, что ответить. Мое предательство удваивалось, потому что я собиралась свидетельствовать против Дэвида, услугу которого только что приняла.

Шокирующее видео, снятое в Особняке Мадемуазель Марс, вызвало в зале волну возмущений. Потому Зерки закончил демонстрацию ролика раньше времени и вновь обратился к порнозвезде:

– Вы подтверждаете: это вы на видео?

– Да.

– А мужчина, который угадывается там, кто это?

– Дэвид Барле.

– Где это все происходило?

– Я уже сказала: у него.

– Следовательно, в особняке Дюшенуа, дом 3, на улице Тур де Дам, – уточнил адвокат, чтобы исключить всякую двусмысленность.

Опустившийся на край скамьи адвокат Боффор, который представлял здесь Дэвида и Гобэра в неофициальном порядке, потому что его клиенты не были задействованы в этом судебном деле, принял удар. Зерки бросил на него беглый убийственный взгляд, полный вызова. Ученик наконец победил своего учителя.

– Последний вопрос, мадемуазель Зелингай. До сегодняшнего дня вы когда-нибудь видели моего подзащитного, присутствующего здесь, господина Луи Барле?

– Нет.

– Ни на съемочной площадке при съемке фильмов для взрослых, ни в другом месте?

– Нет, – солгала она второй раз.

Потому что, естественно, не могло идти и речи о том, чтобы упомянуть нашу встречу в «Двух Лунах».

– Значит, вы с ним никогда не спали?

– Нет.

Конкретно по этому вопросу я очень надеялась, что она говорила правду.

– И, насколько вам известно, он был вовлечен в деятельность компании «East X-prod» в ходе съемок тех трех сотен фильмов, в которых вы принимали участие?

– Нет. Никогда.

Напрасно теперь генеральный адвокат пытался предъявить обвинение Луи, напоминая о его недавнем приговоре в деле галереи Соважа или предыдущих судебных делах об эксгибиционизме… Это ничего не дало.

Торопясь закончить слушание, председатель суда несколькими короткими фразами заявил о немедленном снятии обвинений с подследственного, равно как и о возбуждении предварительного следствия против Дэвида с теми же обвинениями, по которым мы находились здесь сегодня: использование нелегальной рабочей силы и сутенерство в особо крупных масштабах. Но на этот раз улики были серьезными. Дэвид Барле не сможет больше ни спрятаться в кусты, ни обвинить других. Он будет осужден. Отныне никто в этом не сомневался.

Р – как радость

В последующей толчее я едва успела заметить, как Зерки поздравил Луи дружеским похлопыванием. Франсуа и Соня бросились мне на шею при выходе из зала заседания, и подруга держала меня в объятиях добрую четверть минуты.

– Это гениально! – повторяла она непрестанно. – Зерки просто гений!

Маршадо положил руку на плечо подруги, чтобы умерить ее энтузиазм. Он изобразил подавленное выражение лица, которое внезапно подпортило мою радость.

– Дорогая… Я не хочу ломать вам кайф. Но в данный момент Луи по-прежнему приговорен к восемнадцати месяцам тюрьмы.

– Ну и что, я уверена, его суперадвокат скоро все урегулирует… «Z» – и это знак Зерки! – пошутила она, напевая на манер мелодии Зорро.

– Боюсь, что все будет не так просто.

Едва он произнес эти слова, как репортер, который оказался более проницательным, чем другие, узнал меня – я забыла надеть солнечные очки. Мы сбежали по бесконечным коридорам, преследуемые сворой журналистов, щелкающих вспышками: «Мадам Барле! Анабель! Всего одно слово, пожалуйста!»

В противоположном направлении я увидела Ольгу, которая выглядела уже не так гордо и независимо. Даже если Зерки гарантировал ей, что она сможет давать свидетельские показания без страха, что полиция вышлет ее потом в Восточную Европу, девушка в любом случае должна была чувствовать себя неловко в суде.

Я хотела бы поблагодарить Ольгу.

В отличие от меня остальные проявили себя у микрофонов достаточно красноречиво, в чем я смогла удостовериться через полчаса, слушая радио в такси, которое увозило меня в сторону Марсова Поля. «Это первая победа, но мы не собираемся останавливаться, – торжественно заявил Жан-Марк Зерки. – У нас остался еще один этап для того, чтобы репутация моего клиента была восстановлена раз и навсегда после тех гнусностей, которые некоторые пытались взвалить на него так несправедливо…» «Пока не будет доказано обратное, Дэвид Барле свободен от всех обвинений, которые ему предъявляют. По крайней мере, до тех пор, пока официальное обвинение не будет выдвинуто в его адрес», – заявил Жак Боффор с осторожностью человека, клиент которого виновен до кончиков ногтей.

С – как сюрприз

Едва только мы проехали музей Орсе и двинулись вдоль набережной, как скрытый номер высветился на моем мобильном. Мне следовало бы остерегаться, но я, не думая, решила ответить.

– Здравствуй… Это я.

Аврора… Пусть слабый, пусть далекий, пусть искаженный волнением, но я узнала бы этот голос из тысячи.

– Где вы сейчас?

– Это не имеет никакого значения…

– Нет, имеет, для меня. Я ждала вас в Динаре.

– Слушайте, – продолжила она жалобным голосом. – Я в курсе того, что только что произошло в суде.

«Уже?» – удивилась я мысленно.

– И я знаю, что Дэвиду не удастся выкрутиться… Не в этот раз.

– В самом деле, возможно, и так… Но что вы хотите от меня?

– Эта девушка, Ольга… Ее ведь вы нашли, не так ли?

Я сдержалась, чтобы не рассказать ей, что перед тем как Луи дал Ольге эти несчастные пятнадцать тысяч евро, русская красавица служила интересам Дэвида без обсуждений. И что по его приказанию меня чуть было не изнасиловали.

– И что с того? – осведомилась я, сменив тон на оборонительный.

– Если она отзовет свое свидетельство, видео не будет иметь никакой ценности. Вы это прекрасно знаете.

– Вы хотите, чтобы я попросила ее отречься от своих слов?

– Отозвать свидетельство, – уточнила она.

– Если я это сделаю, Луи снова будет предъявлено обвинение! – возмутилась я.

– Нет, после сегодняшнего выступления его адвоката с Луи по-прежнему будут сняты обвинения, Дэвид добьется прекращения дела за отсутствием состава преступления в связи с нехваткой вещественных доказательств… и никто не окажется в проигрыше.

Так было всегда. Она собиралась защищать своего брата. Как и я, Аврора хотела, чтобы борьба двух Барле не закончилась смертью ни одного, ни другого. Разница между нами, несмотря на наше абсолютное сходство и общую любовь к Луи, была в том, что она играла на стороне противника.

– Вы забываете о судебном процессе по галерее, – сказала я, вспомнив слова Маршадо. – Игра на самом деле несправедлива. Сам Луи по-прежнему рискует оказаться в тюрьме.