В прилив их почти полностью затопляет. Большой куда выше, и местами дамбами укреплён. От берега до него всего ничего, да и часть пути можно по дамбе, а часть по мосту. Правда, я не уверен, что тот мост до сих пор цел. Эти мерзавцы нас не любят, но мосты они не любят ещё сильнее. На севере ни одного не оставили. Хотя нет, один остался, но как бы это сказать… Частично остался. Там проезжая часть обвалилась, но по краешку, по конструкциям, перебраться можно. Вот только патрули возле него лютуют, и пара пушек с крыш контролируют подходы, так что мы даже не пытались. Если есть желание выбраться на материк, лучше там рискни. Раз ты такой ловкий, какие-то шансы есть. На том острове тебе вообще ловить нечего. А если бы и было чего, какой смысл? Ну вытащишь ты друга своего, и что дальше? Ты останешься всё на том же острове, без перспективы выбраться. Мы, конечно, тут и фокусникам рады, и даже клоунам, если те воевать согласны и руки у них из правильных мест растут. Но даже дураку понятно, что надолго наша война не затянется.

– Пессимистично… – заметил Грешник.

– Ну а откуда тут оптимизму взяться? Изначально в этом районе шесть похожих групп было. Сейчас лишь три остались. Причём задавили соседей за последние два дня. И такая картина не только у нас. Всё труднее и труднее становится. Давят нас одного за другим, а как выбраться, не представляем… Так что, если Школьник не шутки шутит, и ты действительно летать умеешь, улетай отсюда быстрее, пока можно.

– Нет, я всё же попытаю счастья с островом, – твёрдо заявил Грешник. – И если что-то надо на том направлении, могу помочь. Разведать что-нибудь, или ещё чего.

– За предложение спасибо. Подумаем. Но если действительно хочешь помочь, может, для начала, расскажешь, кто ты вообще такой? Да и кроме этого, думаю, у тебя есть, что нам рассказать. Не в смысле просто поболтать, а полезные сведения.

Грешник покачал головой:

– Поверьте, вам совершенно незачем знать, кто я такой. Пользы от этого точно не будет, а вот головной боли, возможно, прибавиться. Могу лишь сказать, что вам здесь нечего бояться. Считайте, что это просто кошмарный сон, и в итоге всё будет хорошо.

Полковник несколько секунд сверлил Грешника весьма жёстким взглядом, после чего заявил:

– Скажи это кто другой, я бы его за психа принял. Но нет, ты не псих. Или да, наоборот, тот ещё псих, но псих непростой, себе на уме, да с возможностями. Такой, до которого нормальным людям далеко. А как ты поступишь, если я скажу, что смогу помочь тебе добраться до друга?

– А взамен я должен рассказать, кто я такой?

– Ну, ты же не мальчик, ты всё и сам понимать должен. У меня там видел сколько народа? Некоторые шевелятся, что-то пытаются делать, но остальные, это просто жрущая биомасса. Желе органическое. В лучшем случае они просто пытаются выжить, отказываясь рисковать даже по мелочам. В худшем начинают себя вести, будто ничего не случилось, будто их старая спокойная жизнь так и продолжается. Будто замыкаются в себе, в своих проблемах надуманных, которые здесь и сейчас никому уже неинтересны. Они постоянно путаются под ногами со своими глупостями. Первые просто бесполезные, вторые ещё и вредные. Правда, большинство из них и в мирное время ни на что хорошее не годились, только пустую суету разводили. Ну да ладно, это меня куда-то в сторону завело. Я к чему это тебе объясняю? К тому, что и те, и другие не в меня верят, и не в мужиков вроде Браво. Они верят в чудо. Потому что даже последний кретин начал понимать, что спасти нас может только оно. Не пройдёт и часа, как тут все до единого будут знать про ту тварь в туннеле. А они и без этой новости ничего хорошего от жизни не ждали. Тут чуть ли не каждый час то один, то другой с ума сходят. Потому что ждут, когда нас травить газом начнут, или как-то по-другому выкуривать. Ведь все знают, что соседи куда-то пропадают в полном составе. Один за другим перестают на связь выходить. Мы раз попробовали к ним группу выслать, так никто не вернулся. Больше не пробовали. В общем, у нас тут обстановка безысходности. Сильно давит на мозги. Хоть ложись, да помирай… И тут вдруг ты появляешься, весь из себя красивый и загадочный. Пакманов давишь, как клопов, туннельную тварь убил в полёте, будто сам себе бомбардировщик. Я хоть и не видел это сам, но интересно стало, а это, прямо скажу, не так-то просто. Людям придётся что-то о тебе рассказать, пока они не надумали себе ерунды и окончательно не взбесились. Заставить тебя, конечно, не могу. Хочешь, говори. Не хочешь – ступай, куда тебе надо. Держать не станем. Да и кто тебя удержит? Полторы калеки? Смешно… Но на помощь тогда не рассчитывай. Не потому что я огорчусь, а потому что сложно у нас всё. Так что решай, да побыстрее.

Грешник чуть помедлил и вздохнул:

– Полковник, ещё раз повторяю: просто поверьте мне. Будет гораздо полезнее для всех, если вы для своих людей какую-нибудь сказочку сочините. От правды в лучшем случае ничего не изменится. Она вам точно не нужна.

– Уж позволь мне самому решать: нужна нам правда, или нет.

Дальше последовало то, что можно назвать «разговор по кругу». Грешник снова и снова объяснял, что заводить рассказ о себе нет ни малейшего смысла. Он ведь прекрасно помнил описание спрайтов в базе. Там чётко и ясно сказано, что информацию насчёт Испытания они ни под каким соусом не воспримут. Да и в целом у них с пониманием не всё так просто из-за особенностей «сонного режима».

Более того: а что если описание ошибается, или нельзя всех спрайтов грести под одну гребёнку? Тот же Полковник явно выделяется из толпы. С нуля создал себе авторитет, даже серьёзные люди вроде Браво в рот ему заглядывают, всей душой принимая каждое слово. И как лидер выживших отреагирует, если сообщить, что на самом деле он сейчас не живёт, а необычный сон видит? Ладно не поверит, а вдруг очень даже поверит? Поймёт, что все его усилия не просто напрасны, а бессмысленны. И как он дальше себя поведёт?

Да пусть бы делал, что угодно, лишь бы Грешнику помог, как намекал. Ведь времени всё меньше и меньше остаётся, так что толковый план по самостоятельному