– Мы с Марси отвезем тебя прямо в аэропорт, и ты сядешь на первый самолет, вылетающий в Мексику. Ты не вернешься в Миннесоту в течение девяноста дней, пока новый бухгалтер не проверит счета твоих остальных клиентов. Если к понедельнику, за неделю до Рождества, никто из твоих клиентов не обвинит тебя в хищении или в чем-нибудь еще, я поверю, что ты просто нам мстила. Тогда ты сможешь вернуться домой и работать на клуб, если они захотят. Я даже помогу тебе, чем смогу. Но если выяснится, что ты обокрала кого-то еще, ты предстанешь перед судом.

Я перевела дух. Я чувствовала себя опустошенной. Вероника смотрела на меня так, как будто мечтала задушить меня.

– И еще одно. Если я узнаю, что ты вернулась в Миннесоту раньше срока, я пойду прямо в прокурору и попрошу начать расследование. Тогда никакие покаяния тебя не спасут. Ты меня поняла?

– Перестань молоть чушь, – фыркнула Вероника.

– Прекрасно, тогда я звоню в полицию. – Моя рука решительно потянулась к телефону, но Вероника, опомнившись, замахала руками:

– Ладно, ладно, я согласна.

Я быстро встала. Вероника повернулась к Марси.

– Могу я остаться до Дня благодарения? – спросила она, почему-то решив, что Марси более милосердная девушка, чем я. Боже, как она ошибалась, бедная.

– Ты можешь съесть дерьмо индейки где-нибудь на пляже в Мексике. Хватит, поехали, – процедила Марси сквозь зубы.

Марси повела Веронику через приемную Хэйди к выходу, обернувшись в дверях, она спросила:

– София, ты знаешь, чем ты рискуешь?

– Да.

– Но это тебе полезно, детка, – усмехнулась Марси.

Мы прибыли в аэропорт около полуночи. Я была совершенно измучена сегодняшним днем.

Вероника к тому времени немного растеряла свою наглость. Во-первых, ее успокоила процедура написания письма. Думаю, она сообразила, что, если ей повезет, она еще сможет вернуться домой и в свой роскошный офис.

Затем она, не протестуя, собрала вещи под руководством Марси, а потом даже поинтересовалась, не хотим ли мы выпить кофе.

Это было очень кстати, потому что к тому времени глаза мои слипались, и я не могла удержаться от зевоты.

* * *

Мы купили билет до Мехико на первый же рейс и через полчаса проводили Веронику на посадку. Она стояла с сумочкой в одной руке и двумя багажными квитанциями в другой. Проворовавшийся бухгалтер отбывал в солнечную Мексику. Я возвращалась в Ларксдейл, где мне еще предстояло выдержать объяснения с моими милосердными клиентками. Самое удивительное, я вдруг обнаружила, что перестала злиться на Веронику.

– Вероника! – позвала я. Она обернулась и посмотрела на меня не очень дружелюбно. Мыслями она уже была, наверное, на пляжах Мексики с дерьмом индейки в зубах. – Если я была груба с тобой… Прости, – сказала я и протянула ей руку.

Я подумала, что она притворится, будто у нее заняты руки, но после секундного замешательства она пожала мою руку.

А затем спокойно пошла на посадку.

Я чуть не помахала ей в спину. Мне очень нравился ее вид со спины, но я бы охотно согласилась никогда ее больше не видеть.

* * *

– Слава богу, – сказала я, когда мы направились к стоянке машин. – Слава богу, что все позади. – Я чувствовала гордость, облегчение и благодарность к Марси. – Знаешь, подружка, думаю, нам надо хорошенько отметить это в выходные, как ты считаешь?

Марси смотрела под ноги.

– Видишь ли, София, я не смогу. Меня пригласили работать в крупную фирму в Нью-Йорке. Думаю, я уеду к концу недели.

Я остановилась возле своей машины. У меня было такое ощущение, что я получила пощечину. Я приготовилась разразиться гневной тирадой, почему она не сказала мне об этом раньше, или что-нибудь в этом роде. Или о том, как сильно я буду скучать по ней.

– Все совсем не так, – сказала я на самом деле. – В сценарии совсем по-другому. Мы идем с тобой в тумане, и ты говоришь мне: «Лу, думаю, это только начало настоящего чувства».

Марси растроганно посмотрела на меня. В глазах ее стояли слезы. Я не знала, кого из нас сейчас она жалеет больше.

– Да, София, потому что это кино.

Мы больше не говорили об этом. Просто попрощались, когда она подвезла меня до офиса. Через два дня Марси улетела в Нью-Йорк.

Члены клуба отнюдь не возмутились тем, как я решила проблему с Вероникой. Только моя мать не удержалась от возражений, но я держалась твердо. Ночью я решила, что, если им не понравятся мои действия, я подам в отставку. На самом деле из-за того, что я проворонила махинации Вероники, меня должны были уволить.

Но ирония заключалась в том, что поступок Вероники был абсолютно забыт всего через несколько дней. Да и появление статьи о женском клубе недолго было сенсацией на фоне куда более серьезного события.

В одну из пятниц в начале ноября наша самая популярная местная газета вышла специальным дневным выпуском. В нем объявлялось, что нью-йоркская корпорация «Арктурис» через два месяца закрывает завод и перевозит его в Мексику.

На этом заводе работали больше 55 процентов мужчин и 20 процентов женщин Ларксдейла. Сильнее разрушить жизнь городка могла только атомная бомба.

Никого больше не интересовал маленький инвестиционный женский клуб. Марта купила специальный дневной выпуск в нескольких экземплярах. В субботу утром на еженедельном заседании все женщины были или в ярости, или чувствовали себя подавленными. Такими я их еще ни разу не видела.

Марта, раздав всем газеты, села в свое кресло и уставилась на огонь в камине. Долли, которая сильно похудела, питаясь раздельно и обустраивая свой загородный дом, методично и безучастно жевала какие-то корешки. Остальные, размахивая газетами, возмущенно проклинали нью-йоркских воротил.

Мне хотелось хорошенько встряхнуть своих работодателей. Завод мог закрыться или открыться в Мексике, это никак не отражалось на их положении. Они просто забыли, что даже, несмотря на кражу, они по-прежнему остались очень богатыми женщинами. Я сердилась, потому что считала глупостью расстраиваться из-за того, что от них не зависело, – из-за экономического спада в стране. Я считала их более разумными.

Но постепенно я поняла, что они расстраиваются не из-за этого, а из-за своих друзей и знакомых. Им стыдно перед ними за свое богатство. Вот что угнетало их больше всего.

Я задумалась: а как с моими чувствами? Сочувствую ли я своим соседям и знакомым? Да, я им очень сочувствовала, но это не мешало мне наслаждаться жизнью обеспеченной женщины.

Когда Марта начала заседание, выяснилась еще одна вещь. Все были настолько в подавленном состоянии, что ни у кого не возникло ни одной идеи по поводу инвестиций. Было такое впечатление, что у всех разом отказали мозги. Но в данном случае мозги были заняты другими вопросами.