остальным о новом металле и его необычных свойствах. Он против не был от слова совсем.

Переговоры были простыми. Единственным условием Джастина помимо доступа к винтерию и шахтам, ежедневной кормежки и свободы действий по предварительной согласованности со мной, было право на авторство в научных изысканиях. Это запросто. Я под своим именем все равно никаких исследований проводить не собиралась, а Аби была только рада стать соавтором работ самого главмастера гильдии.

Джастин обещал, что к тому моменту, когда они подготовят публикации, запрет на членство в гильдии артефакторов женщин будет официально снят. Сам он не торопился участвовать во всем лично, связываясь со своими подчиненными с помощью почтовой корреспонденции и раздавая указы (повторюсь, бедный секретарь).

У «Сундучка» дела тоже шли замечательно. Даже прекрасно. Новая модель продажи одежды пользовалась успехом. И даже жалкая попытка бывших монополистов местного рынка подавить меня, обернулась еще большим успехом. Наш товар и без скидки был не в пример дешевле одежды на заказ, а уж с дополнительной скидкой, еще больше привлек в магазин потенциальных покупателей.

Но я ожидала падение спроса через пару недель — все те, кто имел необходимость в зимней одежде ее приобретут и тогда наступит передышка. Она была нужна и швеям, и нашему единственному пока поставщику сырья. Овечкам им самим была нужна шерстка зимними морозами.

Через Берга передала крестьянам из деревень на территории баронства о том, что готова предоставить им ссуду под покупку овец керли и предоставить с хорошей скидкой аренду дополнительных для пастбищ угодий. Ко мне еще никто не приходил, но я слышала от Лары, что многие заинтересовались и серьезно обдумывали предложение.

В общем, дела шли. Не спокойно, чаще сумбурно, но с некой стабильностью, без резких колебаний, но с завидными эксцессами. То тут, то там вылезали проблемы, со многими из них справлялись, некоторые пускали на самотек, остальные от нас не зависели.

Отец нашел Томасу учителей, я выкроила в своем графике — по-прежнему ездила в гильдию к Аллану, но уже не каждый день, а реже, моталась на шахту с завидной регулярностью и сидела в кабинете на втором этаже здания, где располагался «Сундучок» над различными стопками бумаг — время, чтобы посетить его первые занятия с новыми людьми и провести проверку.

Не то, чтобы я не доверяла барону, скорее, я не могла быть спокойна, пока не буду убеждена лично, что к брату относятся хорошо и никаких намеков на издевательства нет.

Трое учителей — один по предметам общей направленности, другой, что специализировался на всем, связанном с магией, и третий — по физподготовке и владению мечом — были строгими и довольно компетентными людьми.

Томас приуныл, почувствовав, что больше ему никто расслабляться не даст, но юноша быстро освоился и втянулся в учебный процесс. Никаких отвлекающих факторов вроде сверстников и незнакомой среды вокруг не было. Да и мы с отцом ему спуску не давали. Тут хочешь-не хочешь, а учиться придется.

Осень набирала обороты, дожди шли почти каждый день, а ночи становились длиннее. Я уходила затемно, и приходила тоже затемно. Аллан предложил найти мне заместителя, который бы взял на себя большую часть моих дел, а я бы могла лишь решать наиболее важные вопросы. Но с доверием у меня возникли проблемы. Не могла я себя перебороть и открыть свои дела постороннему человеку. Пусть даже он и был бы связан контрактом о неразглашении.

О своем женихе я вспоминала редко. Смотрела иногда в окно, укутавшись в шаль, и думала, как он там справляется — на границе с Алгаменией было холоднее, чем в этой части империи — в такую стужу.

Начались заморозки. Поутру влажная вчера земля застывала замерзшей коркой, лужи покрывались слоем льда, а на голых ветках деревьев появлялись снежные пылинки инея. Должно быть, там, где сейчас был Джеймс, уже лежал снег.

Я не сомневалась, что жених еще жив. После первых столкновений с врагом по империи прокатились волны недовольства, которые не успели всколыхнуться, как были тут же подавлены. Позже Ал рассказал мне — подобную информацию не станут распространять в газетах и на улицах — что многим семьям военных пришли печальные известия. Как его невесте, мне в подобном исходе тоже вручили бы письмо.

Сколько погибших тоже никто не говорил. Народ держали в неведении. Может, так оно было и лучше.

Города продолжали жить, крестьяне собрали с полей урожай, их дни стали проще и времени в течении дня прибавилось — не нужно было каждый день обрабатывать посевы. В Лоррине готовились к празднику окончания осени, знаменующем начало зимы и благодарности богам в честь успешного сбора урожая.

Чем холоднее становились дни, тем чаще хотелось закутаться в одеяло и никуда не выходить из дома. Мне приходилось заставлять себя выбраться из теплой постельки и приступить к делам. Аллан ходил хмурый, но причину не называл, а вот Дажстин и Аби просто светились. Вот кому не почем были холода. В шахте и зимой было как в сауне. Но грело их не это, а пламя энтузиазма.

Как я и предсказывала, спрос упал, и заказы для швей мы уменьшили.

Когда я уже думала, что зима пройдет для меня размеренно, спокойно и просто — все дела устаканились, от меня активных действий более не требовалось — как гром среди ясного неба пришло срочное письмо в конверте без отправителя и подписи.

«Прошу лорда Брука незамедлительно явиться в столичный театр оперы без сопровождения, ложа № 3», — гласило послание четким и уверенным почерком.

Я перевернула конверт и на стол упали две золоченные монетки и карточка-пропуск для портальных перемещений.

Краска схлынула с лица. Какого…

Может, не идти? Но как ему стало известно о моей личине?

Идти против самого принца, пусть он и не был в фаворе… нет, на такое я осмелиться не могла. Кто я и, кто он. Черт! Но почему он тогда приглашает не меня, Флоренс Винтер, а лорда Брука, раз он знает, что это один и тот же человек?

Нет, ему нужен именно лорд… мужчина…

— Лара, — позвала я. — Срочно раздобудь мне мужской парик и одежду.

— Желательно парадную, — добавила, припомнив, что зовут меня театр.

Служанка удивилась, но приказ выполнить поспешила.

Через час я стояла перед зеркалом в парике, похожем на воронье гнездо, мужском камзоле, вышедшем из моды, на пару размеров больше моего, висящем в плечах, пожелтевшей рубахе, пузырящихся на коленях брюках, и сапогах для верховой езды, которые я утащила у Томаса, перед примеркой запихав в них побольше ваты.