Он посмотрел на снующую в зеленых волнах пятнистую спину и, громко выдохнув, окончательно подавил остатки жалости. Теперь необходим камень. Такой как нужен – круглый, тяжелый и вполне подходящий, чтобы катить и чтобы свалить на голову тарбозавру, лежал недалеко. Уперевшись спиной, Гай вытолкнул его из продавленной вмятины и покатил к обрыву. Из-под ног метнулась ящерица, очень даже крупная, но сейчас было не до нее. Гай напирал на камень всем весом, опасаясь не успеть. Тарбозавр должен был появиться с минуты на минуту. Как назло, он почему-то молчал. По реву Гай всегда безошибочно определял его местоположение, сейчас же не за что было зацепиться.

Он подкатил камень к обрыву, заглянул вниз, потом бросил взгляд на застывший лес. И вдруг мощный рев раздался совсем рядом. Вздрогнув, Гай бросился шарить глазами между сомкнувшихся стеной деревьев. Дальше от холма лес вздымался высокими раскидистыми соснами, надежно скрывающими ревущего тарбозавра, но ближе к склону лес уступал зарослям кустарника. Неожиданно над их верхушками показалась голова. Точь-в-точь как тогда, в их первую встречу. Тарбозавр выглянул, замер, повел носом, затем его глаза впились в колышущиеся волны травы. Из-за выступающего обрыва Гай не видел Ура, но догадался, что тарбозавр его заметил. Показалось, что он даже присел, спрятал между веток голову, слился с зеленью листьев и неотрывно смотрел в одну точку.

– Ну… давай, – шепнул Гай.

Ему вдруг показалось, что тарбозавр раскусил подвох. Увидел поводок на шее приманки, заметил нависающий камень, просчитал варианты событий и их последствия. Гай не удержался от улыбки. Своего противника он подсознательно отождествлял с Шаком и наделял его таким же умом и хитростью. Что-то вроде генеральной репетиции перед их с Шаком решающим сражением.

Внизу, заметив опасность, встрепенувшись, взвизгнул Ур. Жалобно и тихо, будто опасаясь себя выдать. Тарбозавр ответил вибрирующим от предчувствия добычи ревом и бросился из укрытия. Через мгновение его бугристая спина скрылась под обрывом. Гай налег на валун, столкнул и тут же распластался на краю, глядя за его полетом. Камень врезался в траву, аккурат в то место, где секунду назад находился Ур. Врезался сочно, увесистой массой впечатав в землю куст с черными ягодами. Окажись на его пути голова тарбозавра, лежать бы ей сейчас рядом, заливая траву кровью. Но вся незадача была в том, что на пути камня этой головы не оказалось. Целый и невредимый тарбозавр шел вдоль склона, тяжело путаясь в цепляющихся за когти зарослях, а впереди него мчался Ур – от хвоста до головы облепленный комьями грязи и с обрывком петли на шее. Яростный, прерываемый тяжелым дыханием рев за спиной придавал ему скорости и сил. Сообразив, что его спасение на холме, малыш несся длинными прыжками, забираясь все выше и выше. Инстинкт самосохранения четко отпечатал в его крошечных полушариях, что безопасное место там, за стеной кустов, в проделанном между корней лазе, в низких стенах темной норы. И он летел туда, не оглядываясь, даже тогда, когда тарбозавр уже отстал, и не одолев покатый подъем, остановился, провожая его злобным взглядом. С вершины обрыва Гай хорошо видел обоих. Ур без труда пересек склон, безошибочно определил направление на убежище и сходу влетел в заросли, мгновенно пропав из виду. Тарбозавр же с потерей смирился легко. Гая всегда это удивляло. Стоило тарбозавру чуть отстать от добычи, он тут же прекращал погоню. Эту картину Гай видел не раз. Ни ожиданий в засаде, ни подкарауливания у водопоя или изнурительной погони, ни коварных охотничьих приемов, вроде загона в западню с одним выходом. Прямолинейно, бесхитростно и на удивление глупо. Как правило, доставались тарбозавру лишь те, кто не успевал убежать из-за слабости, больные или раненые, не брезговал он и падалью.

Тарбозавр исчез. Теперь его голодный рев доносился с другого конца леса, а Гай, не зная, то ли огорчаться, что его план провалился и гигантский динозавр остался жив, или из-за этого провала радоваться, потому что остался жив динозавр, который был гораздо меньше? Он взглянул на закрывающие выход кусты – Ур не появлялся, и тогда Гай первым сделал шаг на встречу. Раздвинув в стороны ветки с иглами, он согнулся, чтобы протиснуться в нору и наткнулся на наставленный рог. Малыш, растопырив лапы и пытаясь увеличить собственный рост вздыбленным воротником, загородил вход и сверлил его налившимися кровью глазами.

«Неужели он что-то понимает?» – удивился Гай.

Эта догадка показалась дикой, но не лишенной изящества. То, что Ур не глуп, добавляло в их тандем особую изюминку. Теперь, если вспомнить его монологи с малышом по душам, то они уже не воспринимались как разговор со стенкой. Такая мысль притягивала новизной, и Гай решил ей подыграть.

– А ты с характером.

Он отодвинул от лица иглы и присел рядом, облокотившись на глиняный навес.

– Жить хочешь? – Гай сочувственно посмотрел в крохотные глазки. – Я тоже, – вздохнул он. – Но что нам делать с этим чудовищем? Не знаешь? Вот и я не знаю, – его вдруг прорвало выговориться. – А тут еще этот Шак! Мало нам тарбозавра, так еще он на нашу голову. А ты не радуйся. Если меня он просто убьет, то тебя зажарит на костре. Ты для него свинья. Я бы тоже мог, но как видишь – этого еще не сделал. А что привязал тебя, так это мы, переписчики, так шутим. Я был уверен, что ты вырвешься.

Гай искоса взглянул на реакцию Ура.

– Я к реке. Ты со мной? Пошли, пошли, я тебе покажу на берегу такой вкусный папоротник, что язык проглотишь!

Малыш не сдвинулся с места, и Гай пожал плечами.

– Ну, как знаешь.

Он медленно встал, потянулся, взглянул вдоль пустынного берега и, не заметив ничего подозрительного, неторопливо пошел вниз. На показ, громко шаркая ногами, то топчась на месте, то останавливаясь. Все для того чтобы Ур успел присоединиться. Но ожидаемый треск кустов за спиной так и не раздался.

Потрясенный Гай обернулся:

– Ур, ты не можешь обижаться! Ты всего лишь закованный в панцирь безмозглый поросенок! Ты чего о себе возомнил? Твоих мозгов хватает, чтобы пожевать траву, да нагадить рядом с норой, привлекая троодонов. И все! Ты пустоголовый динозавр и не можешь думать. Здесь думаю я! И если я тебя зову, то ты должен бежать, подпрыгивая и виляя хвостом!

Тишина.

– Ах, так! – разозлился Гай. – В таком случае, чтобы, когда я вернусь, ноги твоей в норе не было! Нора моя! Ищи себе другое укрытие. Если приду и застану – сделаю свинячье жаркое! Попомни мое слово – так и сделаю! И не спасут тебя ни жалобные глазки, ни щенячий возраст.

Река предупредила об опасности недвусмысленным всплеском и показав черную спину с костяным плавником. Гай замер, отслеживая на воде круги, добежавшие до обоих берегов. Не решившись напиться в этом месте, он пошел вдоль берега в поисках отмели или ручья. Он шел по краю воды, вздымая в воздух полчища насекомых. Подступивший к реке лес нависал над головой, закрывая солнце и расточая тысячи запахов. Странный лес. Пропитан водой, как губка. Вода стекает по стволам, веткам, листьям. Все здесь странное, словно болотная кочка, увеличенная в тысячу раз. Шак сказал – семьдесят миллионов лет! Гай снова ощутил волнительный трепет. Их бросили на выживание и к тому же столкнули носами, как двух ненавидящих друг друга скорпионов. Только скорпионам никто не мешал расправляться друг с другом. Здесь же повсюду ящеры! Они рычат, шипят, визжат. Охотятся друг на друга. Крупные расправляются с мелкими. Мелкие собираются в стаи, чтобы расправиться с крупными. Ящеры куда ни глянь. Мирные и хищные. Медлительные и быстроногие. Покрытые кожей, волосами, перьями. Ящеры на двух и на четырех ногах. Ящеры с ластами вместо ног, и ящеры с крыльями.