Она никогда не мечтала о любви. Не надо ей было никого любить. Она и так знала, что любить будут ее. Все вокруг. И иначе быть не может.

Потому что она — принцесса. Она — особенная. У нее особенное все — дом, игрушки, платьица, шубки, папа-мама, а главная особенность — она сама.

Еще когда она была совсем маленькая, лет пяти, мама привела ее гулять на детскую площадку, чтобы ребенок немного познал жизнь, пообщался со сверстниками.

— Вот — детки, — сказала мама. — Можешь с ними поиграть. Покажи им свои игрушки. Пусть тоже поиграют.

Игрушки у Натки были совсем лучше всех. У нее, например, имелась кукла с нее ростом. Если куклу брали за руку, она начинала шагать. Человек шагал, и рядом шла кукла. Глаз не оторвать! Причем не просто шла, а еще пела всякие песенки человеческим детским голоском. Причем песенок кукла знала целую кучу и на английском, и на французском, и на немецком. Это, наверное, затем, чтобы владелицы необыкновенной игрушки, желая подпевать своей куколке, учили слова на иностранных языках. Так, кстати, потом и получилось. Из-за куклы выучилась Натка говорить на чужих языках. И очень даже легко.

А тогда, на детской площадке, она, увидев детей, подошла и предложила им вместе играть.

— Только, чур, я буду принцесса! — сказала она.

Дети посмотрели на Натку с ее кукленцией и сказали, что играть с ней не будут.

— А почему? — спросила Натка.

Она не разозлилась и не обиделась. Ей важно было разобраться, почему дома у себя она принцесса, а тут никому даром не нужна. Даже со своими необыкновенными игрушками.

— А потому, — сказали авторитетные дети, — что принцессы такие не бывают. У принцесс не бывает таких шуб, таких шапок, таких штанов, таких ботинок и варежек.

В общем, Натка в тот раз позорно не прошла фейс-контроль.

Она долго думала над создавшейся ситуацией. До самого вечера. И перед сном спросила папу и маму, которые укладывали ее спать вместе и по очереди читали ей сказки, почему дети во дворе сказали, что таких принцесс, как она, не бывает.

Она думала, что родители сейчас дружно расстроятся и придумают, как ей в следующий раз одеться, чтобы ее взяли в принцессы.

Но ничего подобного не произошло.

— Да не бери в голову, — сказала мама. — Ишь, углядели, быдланы! Ничего, скоро тут все выкупят, расселят эти коммуналки клоповые, заедут приличные люди, будешь не просто принцессой, царицей станешь!

— Вот именно, — поддержал папа. — Завидуют, голь перекатная. Еще бы не хватало, чтоб у тебя хоть что-то было, как у них! Будь готова по жизни, что завидовать станут на каждом шагу, причем по-черному. У них-то родители кто? Фактически — нули, нищие. Плодятся — тоже! А дать ничего не могут чадам, кроме зависти… У тебя ведь все заграничное! Мы тебе все покупаем в самых лучших магазинах… Ты — самая красивая девочка. И вся одежда на тебе — самая-самая…

— И папочка твой — один из самых богатых тут людей, — подхватила мама. — И может все эти дома целиком купить, со всеми потрохами… Вот они и ненавидят нас. Понимаешь? Завидуют и ненавидят! Готовься к такой жизни, наша принцесса.

Натка кивнула, что все поняла. Но на самом деле она не очень-то во всем разбиралась. У нее осталось много вопросов.

Например, если папа и правда все тут вокруг скупит, с кем она тогда будет играть?

И еще: если они такие богатые-пребогатые, почему нельзя купить ей не за границей, а тут обычную одежду, чтоб ее взяли играть другие дети.

А потом: это хорошо, когда тебе завидуют или плохо?

Девочке, например, не очень понравилось, когда ей сегодня завидовали.

Зачем тогда устраивать так, чтобы не нравиться другим, чтоб другие страдали от зависти?

Ничего этого она не спросила, потому что папа начал читать интересную сказку. Натка слушала-слушала и уснула.

Со временем двор их действительно преобразился. В нем почти не осталось детей. Все вокруг куда-то переезжали, всюду все ремонтировалось, обновлялось. Папа, хоть и не стал покупать весь дом с десятью подъездами, но два этажа в одном подъезде приобрел. И еще одну квартиру в соседнем подъезде — специально для Натки, когда она подрастет и захочет жить своей взрослой жизнью.

Потом они вообще заселились за городом, а в Москву наезжали лишь по случаю: перед отлетом за границу или если какое-то важное мероприятие намечалось.

За городом все устраивалось иначе.

За городом у них была конюшня. Натке подарили собственного маленького коня, пони. Она училась ездить на нем верхом. Они с пони очень друг друга любили. Когда папа сказал, что едва Натка подрастет, то уже не сможет ездить на пони, девочка очень долго плакала. Ей не хотелось расти. Она вообще не хотела никаких перемен. Пусть бы папа и мама были здоровы, пусть бы она сама и ее пони всегда оставались маленькими. Жили бы себе все вместе… Разве это плохо?

Вот кому это надо, чтобы все постоянно менялось?

Но все менялось, и никакие папины деньги не могли бы устроить по-другому.

У Натки было несколько знакомых девочек из богатых домов по соседству. Мама говорила, что вот это более или менее подходящие подруги для ее единственной дочери.

Но какие же это подруги, если к ним нельзя было просто так зайти поиграть? Надо было все согласовывать сначала с их нянями, потом няни решали вопросы общения с мамами…

И какие же это подруги, если с ними нельзя про все, что хочешь, свободно говорить? Мама всегда давала четкие инструкции, про что можно говорить, а про что — ни в коем случае. Натка очень боялась ошибиться. Те девочки, кажется, тоже боялись. В общем, особой дружбы не получалось, хотя все равно хорошо было вместе играть. И на лошадках обучаться премудростям верховой езды тоже выходило очень весело вместе.

Мама иногда рассказывала Натке, как бедно они жили, когда их страна была совершенно другой, как хотелось новеньких платьиц, а денег на них не наскребалось. И бабушка (мамина мама) шила наряды из чего придется… Денег от зарплаты до зарплаты не хватало… Машину просто так не получилось бы пойти и купить… Даже если с кучей денег придешь, все равно — поставят на очередь, жди несколько лет… И всякое такое… Неприятное, конечно.

— Зато ты дружила, с кем хотела! И ходила, куда хотела!

Тут маме крыть было нечем. И у Натки порой возникали большие сомнения насчет того, что богатство приносит счастье. Оно, конечно, приносит что-то. Например, можно хоть каждый год менять машины. Можно путешествовать сколько угодно. Можно захотеть что-то — и сразу же купить. Да!

Но в целом богатство лишает свободы. И очень расслабляет. Лишает каких-то нужных сил для борьбы.

Может быть, это рассуждение касалось не самого только что разбогатевшего человека, но его детей уже вполне. Им-то уже многое нельзя было делать по собственной воле. И простая дружба оказывалась невозможной, потому что все время полагалось сначала подумать: а что этому человеку, который рвется с тобой общаться, собственно, от тебя нужно?.. Ну, и всегда находились самые черные мысли, подсказывавшие, что там за тайные мотивы могут иметься у потенциального друга.