– Почему все замыкается на Менгеле?

– Если его газ уничтожит партизан, восстание не начнется. Немцы надеются пересидеть в осажденном Париже, пока не подойдет подкрепление из Германии.

Александер хмыкнул.

– Доктор – фигура важная, но, безусловно, не главная. Все решает фон Маннершток. Применение газа в катакомбах уничтожит партизан, такое количество вооруженных людей не сможет бесследно раствориться в Париже.

– Вы же сказали о восстании!

– Совершенно верно.

– У нас есть связь с Парижем?

– Только что была.

– Бомбардировка Парижа начнется не ранее чем последний немецкий солдат покинет город… – сказал кто-то.

– А наши парни могут прорваться по воздуху к аэродрому противника и уничтожить самолеты?

– Нет. Слишком сильный заградительный огонь…

– А что, если нам применить бомбардировки? – спросил Александер. – Метод испробованный, дает хорошие результаты.

Над столом повисло тягостное молчание.

– Вот что, – сказал Шарль де Голль. – Передавайте открытым текстом. Мы не будем ни бомбить, ни обстреливать город. Вы поняли меня? В Париже у многих есть радиоприемники. Пусть народ меня услышит!

– Вы хорошо подумали, прежде чем заявлять такое? – нахмурился Александер.

– Еще как! – надменно посмотрел на него де Голль. – Это мой город! И я войду в него, не повредив ни единого здания!

Де Голль и Леклерк переглянулись. Оба хранили относительное спокойствие, потому что знали: их агент Франсуа Паррон сообщил накануне, что их русский друг штандартенфюрер Курт Мейер уже все сделал – или почти все сделал – для спасения города. Заключительные аккорды должны были прозвучать завтра.

Связь прервалась, потому что в катакомбах случился обвал. Не пострадал никто из людей, однако рация вышла из строя.

Встреча Курта Мейера с представителем французского подполья все-таки состоялась. Адель привела в Люксембургский сад капитана Франсуа Паррона.

Они неспешно шли по аллее. По дорожкам расхаживали озабоченные голуби. Людей почти не было видно. От возможных неожиданностей, любопытства патруля, например, вполне надежно защищал мундир штандартенфюрера. Если бы все же последовали вопросы, Курт мог ответить, что встречается со своими осведомителями.

– Вы полковник Роль-Танги? – спросил Мейер, увидев перед собой плечистого незнакомца с черной бородой.

Адель пожала плечами и промолчала.

– Меня зовут Франсуа Паррон, – холодно произнес незнакомец. – О чем вы хотели поговорить?

Курт подумал, что ему по какой-то причине не дают встретиться с полковником Роль-Танги, однако выбирать не приходилось.

– Простите, кого вы представляете?

– Я личный представитель генерала де Голля в Париже.

– Вот как… Что же, мне очень приятно.

– А вы кто? – спросил человек.

Мейер чуть помедлил. Не слишком ли смело ведет себя этот Паррон? Он сразу взял инициативу в свои руки. Однако нужно было беречь время, и Курт решил быть откровенным.

– Я представитель советской разведки, – сказал он. – Здесь я нахожусь в качестве штандартенфюрера СС Курта Мейера.

– Хорошо, – наклонил голову собеседник. – Чего вы хотите?

– Во-первых, я могу помочь вам с боеприпасами, – сказал Курт. – Для этого, собственно, я вас и вызвал…

– Интересно, рассказывайте.

– Можно организовать налет на аэродром. После недавней бомбежки там царит неразбериха, ею можно воспользоваться. Все решит небольшая группа людей, в числе группы должен быть я. Не хотите ее возглавить? У Данцига на взлетной полосе стоит транспортный самолет, складские помещения уничтожены бомбежкой, охрана минимальна, и груз находится в самолете. Он чудом не взорвался. Однако что есть, то есть. Это боеприпасы, я сам видел надписи на ящиках. – Курт перевел дух. – Я могу взять грузовик в гараже господина Кнохена, водитель может бесследно исчезнуть, я сам сяду за руль. В качестве перевалочной базы предлагаю использовать собор Парижской Богоматери. Насчет этого тоже есть соображения… И еще. Мне нужна ваша помощь во время скорой премьеры в Гранд-опера…

– Вот как? – удивленно поднял брови капитан Франсуа Паррон. – Информация весьма интересна… Вы предлагаете сразу три операции? Хорошо, я слушаю вас дальше, друг!

Мейер подумал, что этот человек вовсе не так уж плох, как показалось сначала.

Детали предстоящих операций были обсуждены быстро. Насчет театра дело решилось так. Подпольщики должны были попасть в театральный подвал через катакомбы. Расположение этого выхода из подземных галерей было Мейеру показано Фредериком Лагранжем.

Мейер принес карту с собой. Он передал ее капитану Паррону, Франсуа отметил, что эта карта лучше, чем тот вариант, которым располагали партизаны. Были коротко обсуждены роли каждого члена группы, которая должна была проникнуть через этот ход в театр.

– Короче, гитлеровцы готовятся к одной постановке, а мы им покажем другую, – довольно усмехнулся капитан Паррон. – Вы сообщили толковые сведения, мой друг. Я рад был познакомиться с вами. – Обменявшись рукопожатием, новые знакомые пообещали друг другу сотрудничать и дальше, после чего расстались.

С аэродромом дело решилось так.

Вообще мысль об аэродроме пришла, когда Курт сопоставил воспоминание о самолете, охранявшемся одним солдатом, с тем, что его старый знакомый Шарль Курбевуа работает в гараже немецкой военной полиции.

Спустя час после разговора с Парроном Мейер был в гараже. Курбевуа суетился возле грузовика. Француз опустил капот и стал протирать масляной тряпкой руки. И тут рядом с ним возник, блистая эсэсовским мундиром, Курт Мейер.

– Господин штандартенфюрер! – растерянно воскликнул Курбевуа. Глаза его, по обыкновению, выкатились.

Мейер приложил палец к губам и тут же указал вниз. Курбевуа увидел пистолет, направленный на него, и совсем поник.

– Молча садись в машину, – произнес Курт Мейер. – Мы выезжаем на важное задание. Партия дает тебе возможность исправить грехи, которые ты совершил, беспробудно пьянствуя…

Не отрывая взгляда от пистолета, Курбевуа занял место за рулем. Мейер сел рядом, деловито захлопнул дверь.

– Заводи, – криказал Курт.

Курбевуа повернул ключ в замке зажигания. Курт, наклонившись к нему, увидел, что в баке было достаточное количество бензина, и скомандовал ехать.

– Куда? – пискнул Курбевуа.

– Вперед, мой друг, вперед!

Перед воротами остановились. Часовой направился в обход машины, чтобы взять пропуск у водителя, как он делал это всегда, соблюдая порядки, установленные в службе Кнохена. Однако он увидел на пассажирском сиденье Курта Мейера и уже не отрывал от штандартенфюрера внимательного взгляда.