— Расскажите мне о жизни в общине. Вы получили скудное образование, но речь у вас правильная, и знаете не так уж мало для девушки ваших лет и образа жизни.

Это меня удивляет. Я видел счета и документы, которые вы помогали вести Кассиусу

— голова у вас варит неплохо.

— Меня воспитывали не так, как остальных девушек в общине. Отец дружен с почтмейстером в Олхейме, и частенько получал от него столичные журналы и газеты. Еще была тайная договоренность с одной ученой дамой в Олхейме — я ходила к ней заниматься математикой и географией два раза в неделю. Дома отец держал большую библиотеку. Когда старейшина Уго прознал об этом, вынес отцу первое предупреждение и велел избавиться от всех книг. Пришлось прятать их на чердаке.

— Что за человек этот просветленный старейшина Уго?

— Отвратительный! — с жаром произнесла я и стыдливо добавила:

— Он хотел, чтобы я стала его четвертой женой.

— Ого! Какой выносливый мужчина. Четыре жены! Для этого нужны стальные нервы. Он получил титул просветленного именно поэтому?

Против воли я улыбнулась.

— Просветленный может напрямую общаться с Акселем Светлосердным, основателем общины Отроков Света.

— Это еще что за персонаж? Разве он не помер лет эдак сто пятьдесят — двести тому назад?

— Его мощи находятся в особой комнате в храме, куда нет доступа посторонним. Два раза в день просветленный скрывается там и получает от Акселя наставления и советы.

— От трупа двухсотлетней давности? Вряд ли от такого наставника можно ожидать свежих и живых идей.

Господин Дрейкорн покачал головой и усмехнулся.

— Какие еще абсурдные вещи творятся в вашей общине? Чему вас там вообще учат? Вы проводите какие-то особые обряды?

— Отроки Света исповедуют имперскую религию Благого Света… за одним исключением — мы не приемлем демоническую магию. Да, есть особые обряды. Старейшины учат нас, как приблизиться к Свету, превратить душу в неугасающий светильник. У нас есть специальные молитвы, медитации и испытания… довольно неприятные. Женщин учат терпению, покорности и стойкости. Мужчин учат не обращать внимание на боль и неудобства, быть твердыми, сильными и сосредоточенными.

— Занятно. Знаете ли вы, что при подготовке теургов учат тому же самому? Но цели при этом, конечно, ставят другие. И что, получается у старейшин превратить послушников в святых?

— Плохо. Старейшина Уго утверждает, что Аксель Светлосердный недоволен своими отроками и требует большего усердия. Аксель поведал ему, что все мы убогие ничтожества, и ни один из нас, слабоумных подлецов, не достоин стать новым пророком.

— Как погляжу, этот ваш святой Аксель изрядный сквернослов и брюзга, даром что сыграл в ящик две сотни лет назад. Ну, довольно на сегодня забавных историй.

С этими словами господин Дрейкорн поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

— Начиная с завтрашнего утра работать будете со мной, в моем кабинете в башне. Так я смогу постоянно контролировать вас. Пройти туда можно через ход на галерее в библиотеке за книжным шкафом или через коридор на втором этаже. С полседьмого до восьми — набиваете руку староимперскими прописями. После завтрака и до обеда будете расшифровывать дневник и помогать с другими бумагами и делами — вы все-таки моя личная помощница, и должны отрабатывать свое жалованье полностью. После обеда работаете в библиотеке. После ужина еще час- полтора прописей и урок староимперского. Да, еще вам придется научиться стенографии. Вопросы?

Я ошалело помотала головой. Он собирался загнать меня в гроб; как я это все выдержу?

Господин Дрейкорн заметил мой унылый вид и собрался отпустить очередное язвительное замечание, но его прервало появление Кассиуса. Управляющий был взволнован и запыхался, будто поднимался по лестнице бегом.

— Джаспер, — произнес он, отдуваясь, — ты срочно нужен внизу — доставили клетки с животными.

Объявление было столь неожиданным, что я решила, что ослышалась. Но нет, господин Дрейкорн поманил меня и велел сопровождать:

— Идем, Камилла, вам понравится. Вы еще не видели наш виварий в подвале.

В этом хозяин ошибался, но сообщать ему об этом я, конечно, не стала. Идти в подвал не хотелось, но делать нечего — поплелась следом.

По пути вполголоса расспросила управляющего, что к чему. Оказалось, капитан брига «Центавр», на котором господин Дрейкорн совершил последнюю экспедицию старшим офицером перед тем, как выйти в отставку и принять наследный титул лорда-архивариуса, доставил в столицу груз экзотических зверей для вивариев имперских теургов. Нескольких жертвенных животных капитан просил временно разместить в виварии господина Дрейкорна; их-то и привезли в особняк.

Вышли на улицу. Утро выдалось ясное, морозное; руки озябли моментально, холодный ветерок ожег щеки — зима готовилась войти в столицу.

Небесные Часы переливались белым светом в хрустальном небе. Минуту я стояла, задрав голову и прищурившись — с удовольствием вдыхала свежий воздух, любовалась медленно вращающимися кольцами армилл и сменой причудливых астрологических знаков. Поблекло символическое изображение трехглазой маски, наливался золотом символ рогатого солнца — подходил к концу месяц Мистерий, время праздников, близился месяц Светорода, время покаяния и воздержания.

У темной каменной стены стоял высокий крытый фургон, подле него суетились крепкие краснолицые люди в морской форме; когда они перебрасывались репликами, из-под закрученных усов вылетали облака белого ледяного пара.

Запряженные в фургон кони вздрагивали, фыркали, пробовали пятиться — их нервировал груз, который они доставили.

Из фургона с трудом извлекли несколько больших клеток, закрытых попоной; донеслось глухое, едва слышное ворчание. Клетки водрузили на специальные полозья и потащили спуску к широким подвальным воротам, которые вели в виварий. Во время моих приключений в подвале они были заперты на замок снаружи.

Господин Дрейкорн отдавал короткие распоряжения. Появился конюх Ирвин, унылый малый неопределенных лет; ворота открыли, клетки покатили вниз. Мы прошли следом.

Я вступила в виварий и с опасением огляделась. Пол покрыт ровным слоем опилок, ярко-желтых в квадратах света, падающего из окон под потолком. Ни следа длинных деревянных ящиков с оружием бунтовщиков, словно и не было их тут никогда.

Пока клетки устанавливали, я отошла в сторону, чтобы не путаться под ногами у грузчиков, и вдоль стенки пробралась к двери в углу, обитой железными панелями с выгравированными магическими символами — входу в жертвенный зал, из которого можно попасть в пещеру под корнями мертвого древа Ирминсул. Огляделась — не смотрит ли кто? — и осторожно толкнула панель. Дверь не шелохнулась; ее заклинило в прошлый раз, когда я укрылась за ней от неизвестных людей в подвальном коридоре.

Досадливо выругалась про себя. Мне нужно вызволить забытый фонарь в пещере; теперь, когда приехал хозяин и обосновался в башне, ход туда оставался один — через жертвенный зал.