И перешел к теме «проверок для федералов» и прочим, которые затрагивали в своих выступлениях Рон Пол и Дик Арми, а я ощутил, как у меня глаза лезут на лоб. Все это Герр полностью заимствовал из рассуждений республиканцев. У меня было такое впечатление, будто я загнал пресс-релиз Фонда «Heritage» в компьютерную программу, переводящую текст в аудиоформат. «Чаепитие» считается самым массовым, народным движением, однако временами кажется, что оно отражает проблемы исключительно больших начальников из далеких мегаполисов. У идей движения нет твердой идеологической базы. Герр был зол по многим, совершенно не связанным друг с другом и весьма незначительным причинам, и все они наводили его на мысли, отличавшиеся поразительной затхлостью, в духе Барри Голдуотера.

Опасения, зародившиеся у меня при встрече с объективистами в ресторане на Манхэттене, оправдались во время разговора с Герром. Он вроде бы знал только о том, против чего, а не за что он выступает. Например, у него не было никакого мнения по поводу сокращения роли государства в управлении экономикой, и это доказывало, что все сведения, каких он нахватался из средств массовой информации правого толка, были неполными и не обдуманными как следует. Он был моей контрольной группой, но в результате нашего разговора я ощущал только недоумение, не получив ответа на множество вопросов, поскольку он был не в состоянии обсуждать финансовый кризис как знающий человек (пусть даже все его знания были бы негативными).

Этот человек нуждался в интеллектуальном оружии. Может быть, сунув за пояс какие-то рассуждения Рэнд, он перестал бы сокрушаться по поводу ложного прибытия борта номер один и сосредоточился бы на важных вопросах: например, на необходимости быть эгоистом или на моральном превосходстве не регулируемого правительством капитализма? А наблюдать, как он топчется вокруг несформированных идей, расплывчатых и зачастую не особенно осмысленных, было больно. Хотя некоторое удовольствие все-таки доставляло. Он работал на радио и говорить умел. Он немного напоминал мне эксцентричных ведущих прежних лет, работавших в ночном эфире, таких как Лонг Джон Небел и Барри Грей, которых было приятно послушать, отходя ко сну.

Я подозревал, что вокруг — немало таких Марков Герров: смутно неудовлетворенных людей, которые только что ощутили собственную силу благодаря «Движению чаепития». В 2009 году, когда презираемый всеми Обама заступил на должность, Герр настолько вдохновился речами Рика Сантелли, что принялся искать в Мемфисе единомышленников. Нашел пятнадцать человек. Они начали собираться с марта 2009 года в ресторане «Перкинс» и решили, что «последний день уплаты налогов — идеальный день, чтобы высказать вслух свои опасения». Никакой рэндианской идеологии тут не было, никаких разговоров об «отъеме денег», но опасения были примерно те же: правительство стало слишком большим, слишком властным. Это было «мы» против «них», где «они» — правительство, а «мы» — все остальные, начиная с фермеров, которые сами копаются в земле, и заканчивая директорами банков, некоторым из которых приходилось отдавать тридцать процентов своего дохода.

15 апреля 2009 года митинг прошел, как и было запланировано, и пресса явилась — вместе с пятью тысячами участников. «Опыт был просто потрясающий. Мы понятия не имели, что творим. Но все происходящее было так органично, так свежо и весело. Так здорово, когда есть возможность высказать вслух свое мнение и сказать ровно то, что ты чувствуешь». Его формулировки показались мне любопытными — как будто необходимо собраться в дном месте с другими недовольными правых взглядов, чтобы воспользоваться своим правом на свободу слова.

С самого начала Герр заметил на собраниях «Чаепития» плакаты и транспаранты со словами «Джон Галт». Поскольку Рэнд он никогда не читал, то смутно понимал, что это значит. Особенно одна постоянная участница митингов, Вики Тауле, «все время носилась с этими странными плакатами, ну, с Джоном Галтом. На них было написано: „Где Джон Галт?“ — и прочее в таком духе».

Вики была следующей в моем списке людей, у которых я хотел взять интервью. Но пока что я продолжал расспрашивать Герра. Я продолжал беседу в надежде понять, почему люди открыто восторгаются политикой, которая противоречит их основным интересам. У меня сложилось впечатление, что Герр даже не понимает, почему испытывает те чувства, какие испытывает. У него просто было ощущение, на уровне инстинкта, что перемены необходимы, что в финансовом кризисе виновато правительство, которое необходимо обуздать.

Совершенно очевидно, что подобные чувства испытывало множество людей. Пять тысяч это вам не пустяк. И если эти пять тысяч тоже не слишком вникают в факты… что ж, в таком случае они готовы к разговору о деле объективизма.

Вики Тауле не горела желанием беседовать со мной. Она ответила мне в электронном письме, что она «скорее поклонница книги „Атлант расправил плечи“, чем самой Айн Рэнд». Вики писала: «Я недостаточно хорошо знакома с ее работами, чтобы объявить себя объективисткой, но мне действительно нравится „Атлант“, мне симпатичны высказанные там идеи. Меня волнует и воодушевляет мысль о силе личности. Джон Г алт и ему подобные испытывают жгучее желание мечтать и творить, и таков выбор каждого человека. Каждый из нас испытывает подспудное желание творить добро и освещать собственный путь, однако как часто это желание подавляется».

«И это меня расстраивает, — продолжала она в письме, — потому что человек способен начать заново в любой момент. Я — непотопляемая оптимистка, я вижу потенциал в каждом, кого встречаю на жизненном пути. У нас всех имеются уникальные способности и таланты, дарованные нам Творцом, и ни один человек не способен их подавить, если только мы ему не позволим».

После такого письма мне еще больше захотелось побеседовать с Вики. Это упоминание «Творца» с большой буквы подкупило меня. Для прямолинейных фанатов Рэнд «творцами» являются люди, а не божества. «Творец» с маленькой буквы — это ласкательное обращение из «Источника», вроде слова «милый» для обычных людей, и оно то и дело повторяется в качестве обращения к главному герою. Было бы интересно узнать, как Вики примирила веру и Творца с большой буквы с рэндианской пропагандой.

Она преодолела свои сомнения, и мы договорились о встрече. Вики жила в Мемфисе, работала операционистом в «Federal Express» («FedEx»). И в этом имелось некое символическое значение. Компания «FedEx» иногда упоминается рэндианцами в качестве примера блистательного предприятия, обводящего вокруг пальца гнусную правительственную бюрократию.

Вики сказала, что на самом деле никогда не носила плакатов со словами «Кто такой Джон Галт?». «У меня на сумке есть небольшая наклейка, — сказала она. — На ней написано „Кто такой Джон Галт?“, мне ее подарили за покупку». Она получила наклейку, когда покупала в интернет-магазине JohnGaltGifts.com футболки с надписью «Кто такой Джон Галт?». В Интернете существует множество магазинов, которые снабжают читателей «Атланта» вещами с соответствующей символикой. Сайт, упомянутый Вики, направляет на ProudProducers.com. Он первым появился в списке, когда я искал магазин JohnGaltStore. (Я мысленно отметил, что если когда-нибудь встречусь с Яроном Бруком, то совершенно безвозмездно предложу ему поместить на сайте института ссылку на «официальные сувениры Айн Рэнд».)