— Заткнись!

— Я знаю все, бабушка, дорогая. Я даже знаю твой настоящий возраст.

Сильвия с ужасом смотрела на нее.

— Закрой свой рот, девчонка, или ты пожалеешь, что родилась на свет.

— Тебе шестьдесят три года, — бросила Надин ей в лицо и повернулась к Роджеру: — Ну, каково тебе узнать, что ты спал с шестидесятитрехлетней старухой? — Она показала ему язык. — Так кто из нас глупая корова?

Казалось, вся кровь отхлынула от прекрасного лица Роджера Форбса.

Надин в один миг оказалась рядом с ним и выхватила у него револьвер, прежде чем он успел опомниться.

— Она мне не нравится, — заявила девушка, наставив пистолет на Тори. — Пожалуй, я выстрелю ей между глаз. На этот раз я действительно убью ее.

— Черт побери, Сторм, — простонал Роджер. — Я не собирался доводить до этого.

Тори вдруг почувствовала, что сейчас сделает Митчелл. У него не было ни времени, ни возможности остановить Надин. Он также не мог рассчитывать на помощь Роджера или Сильвии. Поэтому единственное, что он мог сделать для Тори, — это заслонить ее своим телом.

Тори предприняла последнюю отчаянную попытку удержать Надин от выстрела.

Изобразив на лице горькую усмешку, она обратилась к Надин надменным тоном неудачливой дебютантки:

— Хорошо, Надин, я проиграла. — Она подняла руки в знак признания своего поражения. — Можешь забирать его.

Надин Форбс не ожидала от нее таких слов и подозрительно прищурилась:

— Ты пытаешься обмануть меня.

— Нет.

— Почему ты решила отказаться от него?

Тори со скучающим видом зевнула, прикрыв рот ладошкой.

— Помолвка была ненастоящей.

— Ненастоящей? Тори покачала головой.

— Мы разыграли эту помолвку для того, чтобы твоя бабушка поскорее уехала из замка. — И для пущей убедительности Тори добавила: — Разве ты видела у меня на пальце обручальное кольцо?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Ты читала в газетах официальное объявление о нашей помолвке? Или может быть, слышала о ней от знакомых?

Надин снова покачала головой.

— Я думаю, ты нравишься лорду Сторму, но он боится признаться тебе в этом, потому что считает себя слишком старым.

— Я не считаю его слишком старым.

— Я тоже. По-моему, вы идеально подходите друг другу.

Надин радостно улыбнулась.

А Тори продолжала ее уговаривать:

— У тебя красивая фигура, ты молодая, хорошенькая. И к тому же знаешь, как ублажить мужчину в постели, если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Конечно, я понимаю.

Тори приходилось соблюдать крайнюю осторожность, чтобы отговорить девушку от ее жестокого намерения.

— Этот мужчина полностью твой, Надин. И у тебя нет никаких оснований для того, чтобы убивать меня, — мягко добавила она.

Девушка нахмурилась:

— Ты тоже считаешь меня глупой коровой, да?

— Нет, я так не считаю, — дружелюбно проговорила Тори.

— Значит, жалеешь. Я вижу это в твоих глазах. Слышу в твоем голосе. Я не люблю, когда меня жалеют. Боюсь, мне все-таки придется застрелить тебя.

В ту же секунду Митчелл бросился к Тори и заслонил ее своим телом.

— Нет! — закричала Надин, не выпуская, однако, оружия. — Почему? — спросила она Митчелла.

— Потому что я люблю ее.

— Ты любишь меня. Он покачал головой.

— Ты милый ребенок, Надин, и тебе нужна помощь. Помощь, которую я могу тебе оказать. Отложи-ка эту игрушку в сторону, и мы подумаем вместе, как можно тебе помочь.

— Я не хочу ничьей помощи, — вызывающе сказала она.

В этот момент чья-то рука вдруг выхватила револьвер из рук Надин.

— Боюсь, то, чего вы хотите, и то, что вы собираетесь сделать, совершенно разные вещи, юная леди, — сказала Элис Фрэйзер.

Роджер и Сильвия Форбс обратились в бегство, но в дверях застыл разъяренный Маккламфа.

— Никто не двинется с места до тех пор, пока Маккламфа не даст на это своего разрешения, — скомандовал он и, переведя взгляд на Митчелла, ухмыльнулся: — Разумеется, за исключением вас, милорд.

— Надо же, все наши усилия оказались напрасными, — причитала Сильвия, когда полиция уводила ее из часовни.

— Похоже на то, старушка, — вторил ей Роджер, шагая за ней со связанными за спиной руками.

— Надеюсь, Надин получит профессиональную помощь, — сказала Тори, когда полиция увела преступников под бдительным присмотром Элис и Маккламфы.

— Я думаю, им всем троим нужна профессиональная помощь, — заметил Митчелл. Потом оглянулся на часовню и вздохнул: — Надо же! Все наши усилия оказались напрасными.

— Я не считаю, что наши труды пропали даром, — с неожиданным оптимизмом сказала Тори. — Шкатулка сама по себе представляет ценность — это красивая старинная вещь.

— Ах! — Его тон свидетельствовал если не об огорчении, то, во всяком случае, об унынии. — Еще одна фамильная ценность, продав которую мы сможем залатать протекающую крышу замка и отремонтировать несколько служебных помещений.

Он повернулся к ней спиной и отошел от часовни. Тори последовала за ним и села рядом на большой каменный валун.

Дождь закончился, и небо прояснилось. Теперь на нем не было видно ни облачка. Природа наконец смилостивилась и решила подарить им чудесный вечер.

— Я бы с радостью помогла тебе, — сказала, помолчав, Тори. Она хотела предложить ему деньги, но не знала, как подойти к этому деликатному вопросу, чтобы не задеть его дурацкую мужскую гордость.

Митчелл смотрел на обманчиво тихие воды пролива.

— Ты и так уже достаточно мне помогла. Наконец Тори решилась.

— Помнишь костюмированный бал в Сторм-Пойнте? Он рассмеялся, но в смехе его чувствовалась горечь.

— Помню.

Помолчав, она вздохнула и сказала:

— В тот вечер на мне был рубиновый гарнитур.

— Большинство твоих гостей только и говорили, что о твоих драгоценностях. Я слышал, как миссис Ван Аллен сообщила мисс Олбрайт, что эти рубины пролежали в банке все десять лет после смерти твоей матери.

«Спасибо вам, миссис Ван Аллен, — мысленно поблагодарила Тори. — Сами того не зная, вы необычайно помогли мне».

— Кстати, это правда. Рубины действительно пролежали в банке без всякой пользы больше десяти лет, собирая там пыль.

— Зачем ты говоришь мне это, Тори?