А они гнались за лодкой глубоко и подолгу ныряя, плывя не в воде, а под водой, как их учили старшие.

— Где Сарандаки? — кричали они.

— Началось, — сказал Хаджи Михали.

Он повернул и направил лодку прямо к берегу. Потом сам спрыгнул в воду, и все остальные последовали его примеру. От неожиданного холода у Ниса стянуло внутренности, и тут он почувствовал, насколько он ослабел. Но он твердо брел по воде, подталкивая лодку к берегу, откуда уже бежали на подмогу.

Теперь со всех сторон поднялись крики, посыпались вопросы. Где остальные? Удалось ли все, как хотели? Где Сарандаки? Где другие заключенные с Гавдоса? Есть там железноголовые? Двое освобожденных литтосийцев, которые приехали с ними, окликали кого-то по имени. И со всех сторон спрашивали про Сарандаки. Сарандаки.

— Спарити, — повторял один из узников. — Я Спарити. Есть тут кто Спарити?

Никто не отзывался. Видимо, этих людей было трудно узнать. Но Нис все ждал, что вот-вот случится что-то. Наконец вперед выступила черноволосая, белолицая женщина, по виду крестьянка, и сказала просто:

— Я твоя двоюродная сестра.

Они стояли и смотрели друг на друга. Обоим было неловко, и они не знали, как быть. Оба не говорили ни слова.

А над вторым узником плакала маленькая старушка в черном одноцветном платье, повязанная шалью, как носят рыбачки, и в критских башмаках с загнутыми носами. Старенькая, старенькая. Разговор у них тоже не клеился.

— Ты совсем старик, — сказала она ему, с тоской глядя на него.

— Я не так стар, мать, — почтительно возразил он.

— Чтоб им всем провалиться в пекло, — сказала она, думая о метаксистах.

— Где же дочь Акселя, моя жена?

— Сидит дома и вся дрожит, боится, что тебя нет.

— Пойдем, мать, — сказал он.

Они прошли через толпу взрослых и ребятишек, которые молча стояли кругом, деликатно ожидая конца этой сцены. Но когда узник и старуха стали подниматься по тропке, ведущей к деревне, многие побежали за ними, посыпались вопросы о Гавдосе, о Сарандаки и других; женщины расспрашивали о прочих, кто был в лагере на Гавдосе, и он говорил что-нибудь о каждом… Кроме Сарандаки.

Женщины не плакали, только вдруг у какой-нибудь вырывался стон облегчения. Ему задавали все новые и новые вопросы. Когда приедут остальные? Потом все побежали назад и окружили Хаджи Михали.

Ниса и Хаджи Михали забрасывали теми же вопросами.

Где Сарандаки?

Где Лактос, сын Менианда?

— Я ведь никого по имени не знаю, — повторял Нис, — спросите Хаджи Михали.

— А Спатиса не было там… винодела Спатиса?

— Спросите Хаджи Михали.

Ниса оставили в покое, и он молча побрел вслед за австралийцами вверх по тропке. Он думал, что делать дальше. Что дальше? Ждать тех, что ушли на лодке Талоса? Ехать без английского майора? Поскорей пробираться в Египет? Ну да, конечно. Пока сюда не пришли железноголовые. И так очень уж долго Литтос остается незамеченным.

Тут он услышал голос Хаджи Михали: пусть все литтосийцы соберутся на площади, где сушат сети, и там он расскажет им обо всем.

И один за другим они потянулись на площадь, послушать рассказ Хаджи Михали.

Он стоял среди толпы, разбившейся на неравные кучки. Ловцы губок — их было человек десять или двенадцать — держались в стороне.

Всю площадь запрудили литтосийцы, главным образом женщины. Нис присел на камень позади Хаджи Михали. Стоун и Берк сели тоже.

Хаджи Михали рассказал обо всем очень просто. Он рассказывал по порядку, простыми словами, как позволяет греческий язык. И когда он дошел до гибели Сарандаки, он и об этом сказал просто, без всякого пафоса, и сейчас же перешел к рассказу о том, как Нис приставал к берегу. После этого он сделал короткую паузу и потом закончил свой рассказ. Многие женщины теперь плакали в голос, почти выли, и не умолкали, даже когда Хаджи Михали заговорил опять.

— Очень это жаль, — сказал он, — что все, что мы тут готовили прошв метаксистов, пришлось использовать не совсем по назначению. Но это было необходимо. Вы сами понимаете. Железноголовые придут на Гавдос, может быть уже пришли. Они и сюда придут тоже. И, уж конечно, они сразу же повесили бы антиметаксистов. Потому что метаксизм очень похож на их собственные порядки.

Он продолжал, и временами казалось, что он говорит сам с собой.

— У нас уже появилась надежда, что мы сумеем одолеть метаксистов. Но тут железноголовые затеяли эту страшную войну против всех. И теперь все наши силы должны быть направлены главным образом против железноголовых. С метаксистами еще не покончено. Но железноголовые — старшие братья. Железноголовые проглотили метаксистов, и потому нужно прежде всего разбить железноголовых. Но чтобы разбить железноголовых, нужна большая армия, и потому мы должны действовать вместе с инглези. Вместе со всеми, кто борется против железноголовых. Сейчас против них борются англичане — значит, мы должны быть с англичанами. Вот Экса вернется и скажет, какой военной помощи инглези потребуют от нас.

Он сделал паузу, но никто ничего не сказал, и он продолжал:

— Если говорить о Сарандаки и других, мы никогда не рассчитаемся за них сполна. Жизнь Сарандаки — дорогая цена для такого малого дела. Но все наше большое дело состоит из малых дел. И если человек способен рассуждать, да и чувствовать тоже, он знает, что про метаксистов нам ни на минуту нельзя забывать. Англичане не могут примириться с железноголовыми, и точно так же мы не можем примириться с метаксистами и с железноголовыми тоже.

Он подходил к концу. Он додумывал все это для самого себя.

— Мы готовимся, пока Железноголовые еще не пришли. Они могут прийти завтра, послезавтра, в любой день. Самое важное для нас сейчас — это дождаться ответа от англичан. А тогда мы будем точно знать, что нам нужно делать. В конце концов мы зависим от чужой большой силы, без нее железноголовых не одолеть. Но мы должны делать свое дело здесь, потому что это важно для нас самих. Так же, как и раньше. Тогда мы шли против Метаксаса. Теперь мы идем против обоих братьев, старшего и младшего. И это будет наш расчет за Сарандаки и других. Малыми делами — такими, как Гавдос.

— Мы потеряли три лодки. Я не знаю, где Талос из Сирноса. Он не пришел в бухту Хавро Спати, и я ничего не знаю о нем. Мы потеряли две большие плоскодонки и лодку Лактоса, сына Менианда. А свою лодку я должен отдать австралос и инглези за ту помощь, которую они нам оказали. Вот тот, с рыжими волосами, это он заставил замолчать форты. А Нис, сын Галланоса, сумел привести лодку к берегу, потому что из минометов с моря стрелять нельзя. Я дал обещание и сдержу его. Лодка принадлежит им. Они не могут ждать, пока вернется. Экса. Железноголовые скоро придут сюда.