— Я не могу так сразу разобраться в столь сложном вопросе, — ответил повелитель. — Мои мысли заняты другим. Похоже, в создании предсказательницы мы добились неожиданного прорыва. Но вот беда, она не способна отвечать, находясь в сознании. Откровение случилось, когда она впала в беспамятство.

— Есть много ядов, учитель, с похожим воздействием. Многие растения повергают смертных в беспамятство. Обычно мы стараемся, чтобы они не попали в пищу. Но если требуется кого-то отравить, я прикажу собрать нужные грибы и травы.

— Хорошая идея. Опробуем ее на девятой, — обрадовался северный ученый. — Готовься, дабы потом не тратить время на поиски.

Он очень хотел отвлечь ученика от неприятных раздумий. И, вроде бы, смог этого добиться.

От Родильного древа ученый полетел к Серой топи, на которой уже активно разрастались молодые лилии, выбросившие вверх, на высоту человеческого роста, свои пухлые зеленые листья. Довольно долго он наблюдал за набирающими массу растениями, потом решил:

— Этим летом пущу все на рассаду. Нужно скрестить их с ледяными водорослями. Иначе в пространство меж мирами не взлететь. Шеньшун! Завтра отправляемся на ледник. Выбери с собой нескольких смертных, приготовь им теплую одежду, еду, корзины… Себе, конечно, тоже. Пойдешь туда с рабами. Мне на лед, сам понимаешь, пути нет.

— Можно, сделать носилки, как у Чернушки, повелитель! — предложил нуар.

— Белки еще не выросли, мелкие. Да и мало их еще, на мой рост не хватит. Так что будешь управляться сам. Теперь посмотрим, как там поживают ростки у Желтоушки… Если она справилась с питанием и водой, ее Родильное древо сегодня может принести первый плод. Надеюсь, хотя бы ее не коснулась эта зараза! Двухвост, Двухвост… Если так пойдет дальше, я лишусь половины учеников.

— А что думаешь об этом ты сам, мой бог? — не удержался от вопроса Шеньшун.

— Не знаю, страж, — поколебавшись, ответил ученый. — Если кто-то рискнет усилить способности нашей расы и избавит ее от врожденных недостатков, это действительно сулит невероятные возможности. Я не могу этого отрицать. Как и того, что после появления новых богов все ныне живущие станут никчемными существами. Меня это не пугает, Шеньшун. Я прожил долгую и славную жизнь. Мои открытия навечно останутся моими, первый полет навсегда будет связан с моим именем. Я не потеряю ничего. Но молодые ученые… Их жизни сгорят понапрасну, окажутся лишены всякого смысла. Кто-то из них готов пожертвовать собой ради величия нашей расы, а кто-то — нет. Этого спора не решить ни силой разума, ни знанием, ни логикой. Правильного ответа на него просто не существует. И самое страшное, что это спор молодых.

— Почему, повелитель?

— Когда-то давным-давно, в Эпоху Дикости, новорожденные боги расползались из кладок и искали для себя охотничьи участки. Но детей в те времена было куда больше, нежели сейчас, а земля не бесконечна. Почти всегда место для охоты оставалось за тем, кто мог отстоять его в схватке. С тех самых пор в молодых богах осталась инстинктивная готовность к дракам, агрессии, поединкам. С годами все это уходит. Властелинам моего возраста мало кто способен противостоять. Даже не используя волю, я могу легко задушить слишком настырного жруна или каралака. В нас нет страха, а без него нет и агрессии. Может быть, именно поэтому я сейчас так спокоен, а ученики так горячи. Увы, при всем своем могуществе и интеллекте мы остаемся наполовину животными. Нами правят инстинкты, а не разум.

— Ты полагаешь, повелитель, Зеленец и Растущий могут подраться?

— Нет. Сейчас, вроде, не Эпоха Дикости. Мне трудно поверить, чтобы в наше время кто-то из богов пожелал смерти другому, сколь бы сильны ни были их разногласия. Но вот вести разумную беседу они точно не смогут.

— А как же предсказание?

— Видения насмерть испуганной женщины и должны были страшными, это вполне нормально. Ее воображение преобразило обычное научное разногласие в кровавое месиво. Но мы разумные существа. В нашем мире войны невозможны. Где ящеры, Шеньшун? Нам пора лететь!

Вскоре драконы опять поднялись в чистые голубые небеса и медленно поплыли к закату. Однако, едва они миновали устье ручья, как повелитель вдруг повернул в обратную сторону, его ящер заскользил вниз, стремительно разгоняясь. Под крыльями замелькали рощи, прогалины, озерца, скалы. Нуар и охнуть не успел, как впереди показалась знакомая речка. Дракон промчался над самой водой — быстрый как молния и бесшумный как тень, — взмыл у дальних деревьев, отвернул к луговине и замер, набирая высоту в теплых потоках.

— Ты это видел, Шеньшун?

— Да, мой бог…

При всей стремительности полета, нуар успел заметить безмятежно валяющихся бок о бок на галечном пляже Сахуна и Волерику — спиной на суше, ногами в воде. У охотника на животе лежал загорелый малыш, что пытался поймать крохотными ручками отцовский подбородок.

— Мы животные, они животные, крокодилы животные, дельфины животные… Все мы одинаковы. Что же тогда заставляет этих смертных так крепко держаться друг друга? Держаться даже тогда, когда жить врозь намного сытнее и приятней?

— Безумие, повелитель, — вспомнил давешнее предположение Шеньшун.

— Хорошо бы так, страж. Всегда хорошо, когда все просто и понятно. Но почему-то случается такое невероятно редко.

Одновременно с этим слухачи Зеленца услышали приказ далекого Повелителя Драконов:

— Передайте Чернушке с южного Полуледника вопрос: «Только ты и я?».

И едва драконы соскользнули с восходящего потока, как северный мудрец получил столь же краткий ответ: «Да».

— Нынче все наперекосяк, — недовольно буркнул ученый и свалил ящера обратно в пике.

Несколько мгновений стремительного воя, жестко ударившего в лицо ветра — наконец драконы резко раскинули крылья, гася скорость, и опустились по сторонам от отдыхающей парочки.

— Рад видеть вас здоровыми, охотник и предсказательница, — поспешил бог поприветствовать смертных, пока те не перепугались.

— И я рад тебя видеть, мой повелитель. — В голосе Сахуна все же звучала тревога.

— У тебя красивый дом, охотник… Ты можешь сложить для меня такой же в том месте, которое я укажу? Я позабочусь, чтобы ты и Волерика не голодали, пока ты будешь занят.

— Мы и сейчас не голодаем, — прищурился юноша. — Мы лежим, ставни рыбу ловят, солнце дрова сушит, морковь на наволоке растет. Но если кто-нибудь поможет мне с добычей после первых морозов, то это будет очень и очень вовремя.

— Да будет так! Шеньшун, считай, что это приказ, который ты должен исполнить.

— Я понял, повелитель.

— Что нужно тебе для строительства, Сахун?

— Хорошая слега, камни, десять дней. И чтобы Волерика была со мной.

— Надеюсь, ты все же измыслишь награду, одарить которой способен только я, — даже обиделся простоте желаний смертного повелитель. — Бог я или не бог?