– Я не знаю, но интуиция подсказывает, что ничего хорошего, – ответил Эрвин, и Анна мысленно с ним согласилась.

Что можно ожидать от человека, окружающего свой дом колючками вместо цветов и ходящего в камуфляжной форме с оружием наперевес?

При входе в вырытую в скале пещеру висел провод с выключателем, и Эрвин с удовольствием воспользовался этим достижением цивилизации. Слова «не трогай, вдруг все заминировано!» – застряли где-то в горле у Анны. Мягкий электрический свет залил внутреннее пространство импровизированного ангара. С одной стороны стоял огромный стеллаж, битком набитый чем-то темным и мягким. С другой стороны стояли какие-то станки и не совсем понятные приспособления.

– Что это? – удивилась Анна. – Какой-то цех? Что он тут делал?

– Ты будешь смеяться, но похоже, что валенки, – ответил Эрвин, и Анна увидела, что темные предметы на стеллаже были не чем иным, как валенками.

– И что мы тут делаем?! – ввалился вслед за ними неугомонный Марат с всклокоченной головой, торчащей из медвежьей шкуры.

Его голос эхом разнесся под сводами пещеры.

– Вода! Наконец-то! – воскликнул Марат и, метнувшись к большой канистре, зачерпнул ее своими лапами, желая испить.

В тот же момент выражение его лица резко изменилось. Марат замер, казалось, мгновенно протрезвев.

– Черт… – прошептал он, не отрываясь глядя на свои руки.

Анна перевела взгляд на его ладони и с ужасом увидела, как на глазах плавится шкура, словно воск. Марат зачарованно смотрел на эти метаморфозы, пока Аня ударом не выплеснула из его рук жидкость, закричав не своим голосом:

– Боже мой! Это же кислота!

– Больно, – прошептал побледневший Марат и отключился.

– Не знаю, что и сказать! – заявил Симон, вполне довольный собой.

– Вот и не говорите ничего! – ответила Анна весьма агрессивно.

– Кто бы мог подумать! Чарльз – тихий и неприметный тип – и такой размах! Его уже осмотрел специалист и сказал, что у него на фоне длительно тянущегося психического заболевания случилось обострение – острый психоз! Мол, так почти всегда и бывает, человек тихий-тихий, а потом раз – и буйный!

– Это он убийца? – спросила Аня.

– Скорее всего, а кто ж еще? Сразу было понятно, что это замачивание трупа в кислоте – дело рук не совсем нормального человека. Вот и объяснение! А кислота в баке идентична той, которую вылили на вашу родственницу и в которой растворили Кристину.

– Но зачем он это делал? – не унималась Анна.

– Он – псих! Я почем знаю? Они же действуют вопреки логике, – пожал плечами Симон.

Разговаривали они в ординаторской в городской больнице, куда доставили Марата с кислотными ожогами кистей рук и Эрвина с огнестрельным ранением плеча. Анне тоже обработали порезы и сделали укол в мягкое место, скорее всего от столбняка. Теперь она сидела за чашечкой сладкого чая, который терпеть не могла, и вела светскую беседу с полицейским.

– Зачем ему, я имею в виду Чарльза, валенки? – спросила Анна.

– Откуда я знаю, – беззаботно ответил Симон, уже греющийся в лучах славы и благодарности от начальства.

– Хорошо вот так списать все на психа, никаких объяснений не надо, – пробубнила Анна.

– Что вам не нравится, русская? – возмутился Симон. – Вы видите другую кандидатуру?

– Я чувствую, что преступления связаны между собой и что их задумал чей-то холодный, расчетливый ум, а не умственно отсталый человек, – ответила Анна. – Но кислота у Чарльза вполне могла быть…

– Конечно! У нас же у всех дома стоит по чану с кислотой, а во дворе еще пара цистерн! Это так обычно! – рассмеялся полицейский.

– Чарльз делал валенки, – напомнила Анна.

– И что?

– Кислота используется при их изготовлении, – ответила она.

– Откуда вы знаете?

– Не знаю. – Она покачала головой. – Может быть, потому, что я – русская? – с гордостью сказала она. – Варят конус, свалянный из шерсти, в кипятке с серной кислотой, чтобы ушел жир из шерсти и специфический запах животного. Натурпродукт! – пояснила Анна.

Симон с неудовольствием покосился на нее.

– Надеюсь, у нас в управлении не найдется специалистов по валенкам.

– Ага, и бедного парня упекут в психушку до конца века.

– Этот бедный парень чуть не угробил вас и ваших друзей. Он социально опасен, в клинике ему и место, – фыркнул полицейский.

– Только как бы не начались новые убийства, – задумалась Анна, которой что-то не нравилось в этом деле, но она никак не могла понять, что именно.

– А как у вас в России на это бы ответили? – поинтересовался Симон.

– Типун мне на язык, – охотно отозвалась Анна.

– Вот-вот.

Дверь в ординаторскую отворилась, и Анна с нескрываемым удовольствием увидела рыжие усы доктора Кларка вместе с их хозяином.

– Как чувствуем себя, дорогая? – Вокруг лучистых глаз доктора пролегли морщинки.

– Вашими молитвами, да и чай замечательный, – улыбнулась Анна.

– А у меня для вас есть хорошие новости и не очень, с чего начать?

– С хороших! – подал голос Симон, которого, собственно, никто и не спрашивал.

– Ваша родственница Клавдия сегодня пришла в себя, – ответил Кларк.

– О боже! – захлопала в ладоши Анна. – Я так надеялась! Любимая моя Клавдия Ивановна! Я могу ее видеть?

– Пару дней нет, она очень слаба, сами понимаете, человек только что с того света вернулся… Но теперь с уверенностью можно сказать, что она выкарабкается.

– А плохая новость? – спросил Симон.

– Эрвин Ламар…

– Что?! – выдохнула Анна.

– Нет, нет, не пугайтесь, жить он будет, просто потерял много крови и сейчас очень слаб. Боюсь, ему придется задержаться в больнице. – Доктор Кларк виновато сложил руки на груди.

– До свадьбы заживет? – спросила Анна.

– Что? – не понял доктор.

– Ох уж эти русские со своими присказками и поговорками, – пояснил Симон.

– Ясно, – засмеялся Кларк, – к свадьбе с Эрвином будет все хорошо.

– Вот и славно! – выдохнула Анна, которой стало казаться, что эти потрясения никогда не закончатся. – А где Ариадна Львовна? Ее горячо любимый внук в больнице, а бабушки нет, это как-то неестественно! Ей вообще сообщили?

Доктор Кларк зашевелил усами, а Симон отвел глаза.

– Что? – не поняла Анна.

– Она сейчас занята, у них в доме неприятности, – нехотя ответил Симон.

– Ну?! – вопросила Анна, требуя подробностей.